|
|
 |
|
|
|
|
ФОРТЫ СМЕРТИ КАУНАСА
К началу немецкой оккупации в Каунасе было 40 тысяч евреев. В ночь на 26 июня 1941 года в каунасском предместьи Вильямполе было убито около тысячи евреев. Многим из них злодеи вырезали языки, выкалывали глаза.
В доме на улице Арегалос было замучено 50 евреев. Некоторые были избиты до смерти железными ломами и лопатами. После «стихийного» погрома немцы стали вводить «порядок», «систему» в деле полного уничтожения евреев.
В конце XIX и в начале XX столетия вокруг Каунаса была возведена система укрепления - форты: наземные блоки - гнёзда для пулеметов и пушек, подземные казематы для войск, высокие насыпи, глубокие рвы и заграждения из колючей проволоки. Теперь форты стали местом казни.
Седьмой форт… В конце июня 1941 года центральная тюрьма в Каунасе была переполнена. Евреев, без различия пола и возраста, сгоняли к 7-му форту, находившемуся на северной окраине города. Сюда же приводили евреев - беженцев, пытавшихся эвакуироваться в начале войны и схваченных по дороге фашистами.
За несколько дней в 7-й форт было согнано около 10 тысяч евреев - мужчин, женщин и детей. Их держали в казематах - без пищи, без воды. Их не выпускали на волю даже для отправления естественных нужд. Смертность в казематах была велика, хоронить покойников не разрешали.
Мужчин и мальчиков-подростков держали под открытым небом, в глубоком рву, отделявшем казематы от внешней стены форта. Вдоль рва на насыпях и на внешней стене были выставлены сторожевые псы.
Охранники грабили, отбирали часы, деньги кольца. Стоило им увидеть на ком-нибудь добротные сапоги или новый пиджак, как владельца уводили на «прогулку» в рощу, раздевали, а затем расстреливали.
В течении дня часто приходили немцы из воинских частей и забирали евреев на работу. Обратно их уже не приводили. 7-го июля утром было объявлено, чтобы мальчики моложе 15 лет вышли из рядов. В тот же день вместе с женщинами и маленькими детьми их перевели из 7-го форта в 9-й.
Был знойный день. Измученных, голодных, едва волочивших ноги женщин, вели вдоль реки Вилия. Женщины умоляли разрешить им напиться, но палачи отказали им в этом. Десятки женщин падали в обморок. Их пристреливали на месте.
Оставшихся мужчин в тот же день расстреляли. Так закончилась трагедия 7-го форта.
Четвертый форт… Юго-восточней Каунаса, за предместьем Панемуне, расположился 4-й форт. Место, где Неман образует петлю между лесистых берегов, - одно из красивейших в Литве. 18-го августа 1941 года, через три дня, после того как Каунасское гетто было отгорожено от всего мира, сюда было доставлено 534 еврейских интеллигента. В числе этих людей были такие, как писатель Ари Глазман, журналист Марк Вольфович, концертмейстер Литовской государственной оперы, скрипач Стендер, художник Каплан, много врачей, адвокатов, инженеров и других деятелей культцры. Смысл «акций» был ясен: немцы хотели уничтожить наиболее культурных и активных людей, ликвидировать мужчин и молодежь, дабы внутри гетто не возникло движение сопротивления.
Девятый форт был расположен на северо-западе от Каунаса, на шестом километре шоссе Каунас – Клайпеда. Вначале этот форт был превращен немцами в филиал Центральной каунасской тюрьмы, где расстреливали евреев и литовцев, советских активистов.
26-го сентября 1941 года в 11 часов утра немцы распространили слух о том, что в коменданта гетто Козловски кто-то стрелял. Сразу же после этого был оцеплен целый квартал. Евреев, живших здесь, повели к форту. Оставляли только имевших удостоверение.
Около 1000 человек - преимущественно старики, женщины с малыми детьми, а также многодетные семьи - в тот же день были расстреляны.
Вторая крупная «акция» произошла 4-го октября 1941 года. Толпу в две тысячи человек погнали в 9-й форт. Детский дом и обитателей богодельни, а также больных, обнаруженных на частных квартирах, отвезли на грузовиках. Больницу гетто, расположенную в том же квартале, вместе с больными, врачами и медицинским персоналом немцы подожгли и уничтожили. Пытавшихся прыгать из окон, расстреливали.
Выходы были заколочены досками снаружи еще до поджога. Со стороны форта весь вечер доносилась стрельба из винтовок и пулеметов.
28-го октября в 6 часов утра гестапо приказало, чтобы все население гетто, около 30.000 человек, собралось на площади якобы для проведения осмотра рабочей силы. В этот день гестаповец Гельмуд Раука, при участии референта по европейским делам «при городском комиссаре» Фридриха Иордана, отобрал около 11 тысяч человек. Он продержал их до следующего утра в пустых домах опустевшего после ликвидации «Малого гетто», а 29-го октября погнал всю эту массу людей к 9-му форту, где они в тот же день были расстреляны.
* * *
Когда речь заходит о Холокосте, часто возникает вопрос: почему евреи не боролись за свою свободу, почему они не сопротивлялись?
Подобного рода вопросы отражают незнание фактов и реальной обстановки, в которой оказались евреи в годы войны. В действительности евреи, обреченные гитлеровцами на полное истребление, сопротивлялись нацистам, участвовали в вооруженной борьбе за свое освобождение.
Существовали две формы сопротивления: духовное и физическое.
Духовное сопротивление выражалось в стремлении выжить, сохранить своих детей, свою культуру и национальную самобытность. Для этого тайно устраивали концерты и лекции в гетто, вручную копировали книги, проводили вечера воспоминаний, собирались на тайные богослужения.
За колючей проволокой не забывали о воспитании детей. Многие узники гетто и лагерей смерти вели дневники, пытаясь сохранить для будущих поколений свидетельства о страданиях жертв, о злодеяниях нацистов, местных фашистов и предателей.
Заключенные в гетто евреи не ограничивались духовным сопротивлением - постепенно вызревала идея сопротивления вооруженного. Первыми к вооруженной борьбе с нацистами призвали подпольщики Вильнюсского гетто.
Из воззвания молодежной организации Вильнюсского гетто от 1 января 1942 г.
Нас не поведут, как овец, на бойню!
Еврейская молодежь, не давай сбить себя с пути. Из 80000 евреев Вильнюса, Литовского Иерусалима, осталось всего 20000. На наших глазах отняли наших родителей, наших братьев и сестер. Где сотни людей, которых забрали на работу литовские «хапуны»? Где раздетые догола женщины и дети, которых увели в страшную «ночь провокации»? Где евреи, которых увели в Судный День? Где наши братья из Второго гетто? Все, кого увезли из гетто, никогда больше не вернутся.
Все дороги гестапо вели в Понары. А Понары - это смерть!
Сомневающиеся! Избавьтесь от иллюзий! Ваши дети, ваши мужья и жены погибли.
Понары - это не лагерь. Их всех убили там.
Гитлер намерен уничтожить всех евреев Европы. Евреям Литвы суждено стать первыми на этом пути.
Не будем же овцами, покорно идущими на убой!
Правда, что мы слабы и беззащитны, но сопротивление должно стать единственным ответом врагу!
Братья! Лучше погибнуть свободными борцами, чем вы-жить по милости убийц.
Сопротивляйтесь! До последнего вздоха!
1 января 1942 года. Вильнюсское гетто
По более точным данным, в Вильнюсе проживало около 60.000 евреев.
1 сентября 1941 года 8.000 евреев были вывезены в Понары и расстреляны там в течение 2-3 дней.
1-2 октября 1941 года в Понарах были расстреляны 3.900 евреев.
В Вильнюсе было два гетто. Второе гетто было полностью ликвидировано в течение октября 1941 года.
Оружие приобреталось у местного населения, похищалось на немецких вооруженных складах. Самодельные гранаты и кинжалы производились в гетто. Подпольная работа там была трудной и опасной.
Узники саботировали немецкие распоряжения, уничтожали ценности, подлежащие сдаче. Квалифицированные рабочие порой скрывали свою специальность, не желая быть полезными оккупантам. Известны и случаи порчи станков, оборудования, сырья, продукции. Самые решительные готовились к вооруженной борьбе.
Возможностей для борьбы, для сопротивления было, однако, не так уж и много. Узники гетто были поставлены в условия, которые, по замыслу нацистов, должны были исключить саму мысль об активном противодействии уничтожению еврейского народа.
О том, в каких условиях существовали люди в гетто, свидетельствуют воспоминания тех немногих, кому удалось сохранить свою жизнь, дневники, записки, завещания погибших, а также приказы и распоряжения нацистских властей.
Тем жителям гетто, кто мог получить хоть какую-то работу за колючей проволокой, редко удавалось установить контакты с внешним миром. Рассчитывать на помощь бывших соседей, приятелей, знакомых было трудно, хотя далеко не все жители литовских, польских, украинских или белорусских городов равнодушно относились к участи своих сограждан-евреев.
Однако для того, чтобы естественное сочувствие материализовалось в каких-нибудь конкретных делах, было необходимо немалое мужество. Нацисты добивались полной изоляции гетто, заставляя не евреев соблюдать суровые предписания. Вот какое объявление было расклеено на улицах Каунаса 15 октября 1941 г.:
«Хотя большинство здравомыслящего не еврейского народа избегает какого-либо общения с евреями, все-таки почти ежедневно можно констатировать, что евреям, идущим из гетто на работу и возвращающимся назад, удается завязывать связи с отдельными литовскими гражданами. Поэтому:
1. Запрещаются всем жителям не еврейской национальности какие бы то ни было отношения с евреями. Запрещается даже всякий простой разговор не еврея с евреем. Запрещается продавать, менять или дарить евреям съестные продукты или вообще товары. Запрещается вообще торговать с евреями.
2. Немецкой полиции и литовской вспомогательной полиции приказано неуклонно пресекать какое-либо общение между евреями и не евреями. Не подчиняющиеся будут строго наказаны\".
Больше всего обитателям гетто приходилось опасаться отправки в концлагерь или на расстрел. Особый ужас узников вызывали расстрелы в 9-м форте старой городской крепости. Именно туда свозили евреев все лето и осень 1941 года.
Литовский врач, доктор Е. Будвидайте-Куторгене, писала в своем дневнике 30 октября 1941 года:
«Снова увезены на смерть десять тысяч из гетто. Выбирали стариков, матерей с детьми, тех, кто не годится для работы. Много трагедий: то муж был в городе и, вернувшись, не застал ни жены, ни четверых детей. Или жену оставили, а мужа увезли.
Очевидцы рассказывают: накануне было объявлено, что все, кроме рабочих с удостоверениями, выданными раньше специалистам и мастеровым, должны собраться в шесть часов утра на большой площади гетто, выстроиться в колонны. В первом ряду стоял совет старейшин с семьями, далее еврейская полиция, потом служебная администрация, разные бригады по роду работы и остальные.
Одних посылали направо - это была смерть, других - налево. Площадь окружили пулеметами и стражей. Было холодно, морозно. Люди стояли голодные, без вещей весь день. Дети плакали у матерей на руках.
О своей судьбе никто не подозревал, думали, что переводят на другие квартиры. На рассвете распространился слух, что в 9-м форте военнопленные выкопали глубокие ямы, и, когда погнали туда, все поняли, что это смерть. Начали плакать, рыдать, кричать. Тех, кто по дороге пробовал бежать, убивали. Много трупов осталось на полях. В форте обреченных раздевали и партиями по триста человек загоняли в ямы. Прежде всего сбрасывали детей. Женщин расстреливали на краю ям, затем мужчин. Многие были закопаны живыми. Все убивавшие были пьяны...»
Опасаясь постоянных облав и увоза на расстрел, узники гетто боялись жить в тех домах, которые им были определены начальством. Особенно это было опасно для стариков, женщин, детей, больных. Поэтому многие в гетто стали создавать тайные укрытия, где надеялись пережить облавы.
Один из узников Вильнюсского гетто описывает такое укрытие:
«Жильцы дома идут в укрытие. Три этажа склада. Ступеньки ведут с этажа на этаж. Лестница между первым и вторым этажом разобрана, образовавшийся проем закрыт досками. Укрытие состоит из двух маленьких складских помещений. Вход в укрытие - через отверстие в стене квартиры, которая примыкает к первому этажу. Отверстие предусмотрительно прикрыто буфетом. Одна из стенок буфета одновременно служит воротцами для этого лаза, который забаррикадирован камнями. Квартира, через которую можно войти в укрытие, находится рядом с нашей. Туда входят небольшие группы людей с узлами. Вскоре и мы пробираемся в укрытие. Оно двухъярусное, людей собралось много. Как тени, пробираются они при свете свечей вдоль холодных, сырых стен погреба. Всюду слышно беспокойное бормотание. Все начинают устраиваться по углам, на ступенях.
Мы как звери, обложенные охотниками. Они со всех сторон - снизу, сверху, по бокам. Лязгают сломанные замки, скрипят двери, топоры, пилы. Я ощущаю врага под досками, на которых стою. Сквозь щели просачивается свет электрической лампочки. Они стучат, рвут, ломают. Вскоре шум облавы начинает доноситься с другой стороны. Вдруг где-то наверху начинает плакать ребенок. Стон отчаяния срывается со всех губ. Мы пропали. Отчаянная попытка запихать ребенку в рот кусок сахара ни к чему не приводит. Ему затыкают рот подушкой. Мать ребенка плачет. Насмерть перепуганные люди кричат, что ребенка надо задушить. Ребенок кричит все громче, литовцы еще сильнее стучат в стены. Но постепенно мы понимаем, что они ушли. Потом мы слышим голос с другой стороны укрытия: «Вы свободны». Сердце так и колотится от радости! Я жив!»
Может быть, наиболее существенное в истории гетто - это стремление (и умение!) тысяч людей не опуститься, не поддаться отчаянию. Сохранить человеческое в себе, в соплеменниках и единоверцах, сберечь общность, солидарность, противостоять уничтожению - это и было духовным сопротивлением слабых, больных, голодных, униженных.
Не только выжить, но и остаться человеком - к этому стремились женщины и дети, старики и подростки.
Документы сохранили свидетельства о сложных нравственных проблемах, с которыми приходилось ежедневно сталкиваться членам «юденратов» в гетто.
Сохранились воспоминания об избрании главой «юденрата» в Каунасе доктора Элькеса. Никто из жителей гетто - достойных, честных, умных, стойких - не соглашался занять эту должность, ибо, по словам одного из участников событий, это была «позорная и унизительная должность начальника над евреями\". Убеждая доктора Элькеса стать главой «юденрата», члены общины понимали, что возлагают на него непосильное бремя, требующее великой стойкости, способности защищать своих единоверцев и в то же время умения ладить с немецкими оккупантами.
Самой страшной обязанностью «юденратов» был отбор очередной группы жителей для отправки - по требованию нацистов - на расстрел. Кого отобрать: сильных или слабых, детей или взрослых, стариков или молодежь? Во многих гетто члены совета стремились спасти тех, кто имел больше шансов остаться в живых, а стариков отправляли на смерть.
В некоторых гетто (Вильнюс, Каунас) подпольные организации готовили вооруженные группы, которые прорывались в леса, где создавали партизанские отряды.
Уже в 1942-1943 годах в Прибалтике, Белоруссии, Украине сражались приблизительно 25.000 евреев-партизан. Многие из них, пользуясь знанием местности, нападали на фашистские опорные пункты, полицейские участки, минировали транспортные пути противника, взрывали поезда.
ИЗ СТЕНОГРАММЫ ВЫСТУПЛЕНИЯ НАЧАЛЬНИКА ШТАБА ЕВРЕЙСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА № 106 С. ВЕРТГЕЙМЕРА В ЕВРЕЙСКОМ АНТИФАШИСТСКОМ КОМИТЕТЕ 30-го АВГУСТА 1944 года.
В конце 1941 года на территории Белоруссии начинает организовываться партизанское движение. Первые вести о действиях партизанских групп пробиваются сквозь проволоку гетто.
Но уход из гетто нелегок. Немцы издают законы об ответственности евреев всех за одного. В случае ухода еврея из гетто уничтожается вся улица, на которой он жил. А в малых городах - все гетто...
В марте-апреле 1943 года начинается массовое бегство евреев из гетто, которые прибывают в партизанские районы и ищут там спасения. Боевые отряды их не принимают, ибо это полностью лишило бы их возможности выполнять свои боевые задания. Обратно идти в гетто - значит идти на смерть. Положение этих людей безвыходное... В апреле 1943 года С. Зорин, 47-летний минский плотник, собирает по минскому району этих беспомощных, слабо вооруженных, бежавших из гетто евреев, и организует еврейский национальный отряд.
...И вот отряд приступает к выполнению своего первого задания. На выполнение этого задания Зорин направляет двух «бойцов» - это маленькая Сима, девочка лет семи, и другая девочка - лет восьми. Они должны идти обратно в гетто и привести группу евреев в партизанский отряд. Сами понимаете, что значит идти обратно в гетто маленьким девочкам, которые только что вырвались из рук извергов. Но юные патриотки проявили себя поистине геройски. Прошло два дня, и они привели в отряд 40 человек. После этого девочки опять идут в гетто и приводят уже 110 человек.
И вот первая боевая операция этого невооруженного отряда. Зорин собирает всех вооруженных партизан своего отряда (8 человек), завязывается бой, в результате которого отряд приобрел 4 винтовки, 1 наган.
Командование отряда решает перевести отряд в Налибокскую пущу Барановичской области. Отряд (35 вооруженных и 250 невооруженных людей) не успел обосноваться в пуще, как в конце июня 1943 года немцы бросили на эту пущу, где скрывалось 5.000 партизан, тысячи эсэсовцев и полицаев. Для спасения отряда был разработан план о переброске 3-километрового моста через болото.
Мы считали, что в такую грязь немцы не пойдут. Но они прошли в резиновых костюмах, и мы встретились лицом к лицу с ними. Три недели длилась блокада. Мы жили в грязи по горло. Когда уже было невозможно лежать в грязи, люди подвязывались к деревьям, и висели над водой...
Этот энтузиазм, этот ужас, эта жизнь в грязи, в воде в течение 3 недель, и, тем не менее, - желание все пережить - вливало силу и бодрость в обреченных людей. Были дни, когда надо было пробежать 10 километров с одного места к другому.
Лагерь наш выглядел, как город. В школе из пяти классов занимались все дети, находившиеся в отряде. Организовали мельницу, которая молола ежедневно 80 пудов зерна. Каждый день можно было встретить 18-20 подвод, которые везли из других отрядов зерно на нашу мельницу. У нас имелся госпиталь, который содержал раненых из всех партизанских отрядов.
В отряде были организованы диверсионные группы. Они устраивали диверсии на железной дороге, на шоссе. Взрывали мосты, эшелоны с воинскими грузами, автомашины.
В мае 1944 года специальная группа была послана «навстречу» эшелону с танками, который был пущен под откос. Эта же группа взорвала две автомашины с немецкими солдатами и офицерами. Среди погибших оказался комендант города Лида.
Еврейские партизаны занимались спасением евреев из гетто, их переправкой в леса. Спасшиеся организовывали семейные лагеря, жившие под прикрытием партизан, которые добывали пищу, заботились о детях, женщинах, стариках. Число евреев в таких семейных лагерях достигало многих тысяч. Из них только 12-15 тысяч сумели добыть оружие и вступить в вооруженную борьбу.
В Литве партизаны-евреи проникли в Вильнюс, взорвали городскую электростанцию, столбы линии электропередачи. Много еврейских партизанских отрядов действовало в Новогрудских и Налибокских лесах в Белоруссии. Немало евреев сражались в партизанских отрядах в Северной Украине (в соединениях Ковпака, Сабурова, Федорова).
Присылайте нам Ваши отзывы и пожелания |
|
|
1+1 СКИДКИ
НА РЕКЛАМУ
054-7231651 |
|
| |
|
|
|
