|
|
Конфискация еврейской собственности в Белоруссии, 1941-1944 гг. Леонид Смиловицкий
|
Конфискация еврейской собственности в Белоруссии, 1941-1944 гг.
Из книги Леонида Смиловицкого "Катастрофа евреев в Белоруссии,
1941-1944 гг." (Тель-Авив, 2000 г.), с. 94-101
В течение десятилетий судьба личных сбережений и имущества граждан в бывшем Советском Союзе не обсуждалась. Мизерные сбережения свидетельствовали о низком жизненном уровне населения. В межвоенный период страна жила в режиме выживания. Экономическая и политическая обстановка не позволяли делать сбережения. Люди опасались, что сэкономленные средства будут объявлены нетрудовыми доходами. В восточной части Белоруссии средств производства лишили в 1917--1921 гг., а в западных областях экспроприацию проводили в 1939--1941 гг. Под строгий контроль поставили магазины по торговле с иностранцами, принимавшие валюту и драгоценности (торгсины), которые еще действовали в тридцатые годы. Всех, кто туда обращался, в НКВД брали на учет и заставляли расставаться с любыми сбережениями или мелкими предметами из драгоценных металлов, которые у них сохранились (обручальные кольца, серебряные и золотые цепочки, монеты, часы и пр.).
Проблема изъятия еврейской собственности и ценностей на оккупированной территории продолжает оставаться неизученной стороной Катастрофы(1). В Белоруссии прямой ущерб расхищенного и уничтоженного имущества составил 75 млрд. руб. в ценах 1941 г. или $15 млрд. Из этой суммы на долю потерь граждан, включая недвижимость, приходилось 23,6 млрд. руб. или $4,720 млрд.(2). После занятия немецкими войсками советских территорий всё имущество, принадлежавшее государству, профсоюзным, общественным организациям, кооперативам и оставшееся без хозяев, объявлялось собственностью Германии. Сохранилось много свидетельств очевидцев грабежа нацистов. В 1997 г. на международной конференции в Лондоне, посвященной судьбе еврейских ценностей, похищенных нацистами, эксперты определили его стоимость в $2 млрд. 200 млн. долл. В итоговых документах конференции, в работе которой приняли участие 42 страны и 11 международных организаций, был составлен список из 15 государств Европы, имеющих право претендовать на возврат еврейских ценностей. Евреи, пережившие Катастрофу, часто делились об этом в своих воспоминаниях. Однако до сих пор не хватало документальной базы.
В 1998 г. Государственный Комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь и Национальный архив издали сборник документов и материалов, посвященный судьбе личных сбережений и имущества, изъятых в 1941--1944 гг. (3). Сделана попытка воссоздать картину политики грабежа мирного населения в годы оккупации. Несмотря на нейтральное название, речь идет о ценностях, изъятых именно у евреев. Авторы-составители не новички в еврейской теме. В последние годы они успели сделать важные публикации о судьбе евреев накануне и в годы Холокоста (4). Коллекция документов дает представление, как была организована система принудительного изъятия. Это распоряжения, постановления, предписания, инструкции, указы рейхскомиссариата Остланд, опекунского Управления и отделов Генерального округа Белоруссия об обращении с еврейским имуществом, сдаче его в имперскую кредитную кассу, учете и реализации собственности, золота, изделий из драгоценных металлов, порядке пересылки еврейских ценностей в Германию; отчеты, письма и другая информация немецких комиссаров и бургомистров об учете еврейского собственности и золота, ликвидации гетто, уничтожении людей и изъятии ценностей; выдержки из бесед работников Белорусского Штаба партизанского движения в Москве с борцами Сопротивления, советскими разведчиками, диверсантами, беженцами, местными жителями и бывшими узниками гетто о положении в оккупированном Минске и других городах и районах республики, отношении к евреям и их имуществу, а также материалы ЧГК СССР о расследовании немецких преступлений и понесенном ущербе, выдержки из протоколов допросов немецких военнопленных, полицейских и их соучастников из местного населения, а также стенограммы судебного процесса по делу о злодеяниях немецко-фашистких захватчиков, проведенному в Минске в 1946 г.
После занятия населенных пунктов всё имущество, принадлежавшее советскому государству и оставшееся без хозяев, объявлялось собственностью Германии. Полиция и служба безопасности регулярно сообщали об изъятии ценностей и конфискациях, проводимых оперативными группами. В октябре 1941 г. рейхскомиссар Остланд Генрих Лозе издал распоряжение о создании Управления для учета и сохранности конфискованного имущества. Операции с валютой и драгоценными металлами можно было проводить только имея специальное разрешение. Четкая граница проводилась между имуществом еврейского и нееврейского населения. Всё, что принадлежало евреям, немедленно объявлялось собственностью Рейха, тогда как местные жители обязывались до 15 января 1942 г. сделать заявление о наличии золота и благородных металлов в германскую кредитную кассу и продать их. Нарушителям валютного порядка грозило тюремное заключение, конфискация или штраф. Если виновный действовал "из упрямства" или имел место более "серьезный" случай, то ему мог быть вынесен смертный приговор.
Евреи не раз переживали в своей истории моменты, когда одним из мотивов преследований и расправ было стремление завладеть их имуществом. Комиссар Минского округа докладывал 22 июня 1942 г. опекунскому Управлению Генерального комиссариата Белоруссии о конфискации движимого еврейской собственности, уточняя, что мебель, живой инвентарь и сельхозмашины были изъяты жандармерией и проинвентаризированы, шубы и меха были проданы вермахту и гражданским учреждениям, а деньги оприходованы. Менее ценные предметы под расписку передали местной белорусской самопомощи (5). По свидетельству комиссара Минска Вильгельма Янецке, в июле 1942 г. после четырехдневного погрома в гетто (погибло около 8 тыс. чел.), было собрано несколько тысяч золотых и серебряных предметов, 600--700 часов, тысяча костюмов и т. д. Одеждой и ценностями было заполнено фойе Белорусского театра оперы и балета. Все это распределялось среди немцев и отправлялось в Германию. Ветхие и разрушающиеся дома евреев продали местному населению. Все поступления от распродажи еврейского имущества и удержания из зарплаты евреев были внесены в кассу Комиссариата. В сентябре 1942 г. гебитскомиссар Глубокского округа сообщал, что в его кредитной кассе на счету "еврейское имущество" имелось 358.032,35 рейхсмарок. В апреле 1943 г. при расстреле евреев в Сопоцкино, Коптеевка, Езеры, Жидомля и Гожа было отобрано ценностей на 4.874,12 рейхсмарок, а в мае 1943 г. после расстрела в Вертелишках и Берштах -- 808,32 рейхсмарки и т. д. (6).
Наладить учет конфискованного имущества часто было невозможно. Евреи не охотно сдавали деньги, золото и меха. Наличных было собрано меньше, чем предусматривалось. В гетто для того, чтобы "выкачать из евреев золото" (так в документе -- Л.С.) налагались контрибуции. В Барановичах 9 июля 1941 г.евреев обязали внести контрибуцию в 5 кг золота, 10 кг серебра и 1 млн. советских руб. Каждый должен был отдать обручальное кольцо, золотые и серебряные вещи, монеты. Были объявлены сборы хозяйственного и туалетного мыла, других вещей. Под угрозой расстрела заложников все было собрано(7). В Орше наложили контрибуцию в 250 тыс. руб., из которых 50 тыс. было собрано деньгами, а остальное ценностями, включая 2 тыс. предметов из серебра и золота(8). В сентябре 1941 г. собрать 11 кг золота и 1 млн. руб. обязали евреев Минска. Для того, чтобы стимулировать сдачу были взяты заложники и обещано 10 тонн картофеля (9). Однако установленные нормы были выполнены только на 70%. Тем не менее, к лету 1942 г. в Минске было сдано 5.875 золотых рублей, 9,978 кг различного рода золотых предметов, 112,676 кг серебряных монет, 36 кг польских злотых, а 351 кг различных предметов из серебра лежали на складе. В кассу генерального комиссара В. Кубе в Минске было переведено 169.908,47 немецких марок с подробными сопроводительными документами. В эту сумму не были включены золотые, серебряные предметы и польские злотые. По сообщению командующего полицией безопасности и СД, с мая по октябрь 1943 г. было заготовлено благородных металлов, драгоценных камней и иностранной валюты на сумму 333 тыс. 639,09 рейхсмарок (10).
Претензии на имущество евреев всегда были одним из мотивов антисемитизма. К сожалению, составители Сборника опустили проблему соучастия местного населения в грабеже еврейского собственности. Вместо этого, в предисловии сделан акцент на то, что нацисты преследовали неевреев, согласившихся взять на хранение ценности своих знакомых, родственников, соседей -- евреев. Публикуется циркуляр, который обязывал все местное население под угрозой наказания сообщать о имевшемся в его распоряжении еврейском имуществе. Сокрытие его могло повлечь репрессии, поэтому как только становилось известно, власти изымали его без особого труда. Бургомистр Борисовского района Станислав Станкевич докладывал 28 ноября 1942 г. хозяйственному Управлению тыла группы армий "Центр" об имуществе евреев, сданном в отделение государственного банка. Он перечислял еврейские вещи, сданные гражданами Васильевым и Мелешкевичем. Учитывали каждый грамм. Это были главным образом предметы домашнего обихода: золотые часы, модель золотых зубов с 4 коронками, мужское и женское обручальные кольца, серебряная пепельница, три рюмки, шесть ложек, два подстаканника, два царских и один советский полтинники, две польские монеты в 5 и 10 злотых, десять американских долларов. Иногда встречались исключения. В ноябре 1943 г. начальник жандармского участка в Гродно доносил, что под Малой Каплицей при аресте был расстрелян еврей, пытавшийся оказать сопротивление. Он имел при себе 3.350 рейхсмарок наличными деньгами, 162 русские царские золотые монеты достоинством по 10 руб., американские доллары и 3 карманных часов, всего на сумму 7.717,65 рейхсмарок (11).
В большинстве случаев еврейская собственность, ценности и золото попадали к белорусам и русским не столько в виде их передачи на хранение, сколько в виде платы за укрывательство, обмена на продукты питания, наконец, просто в результате грабежа(12). В Вилейке 12 июля 1941 г. немецкие власти через бургомистра Сапешко объявили, что все евреям-мужчины в возрасте от 15 до 60 лет должны собраться к 10 часам утра в синагоге по Школьному переулку. На их пути стоял строй солдат, которые избивали входивших в синагогу деревянными палками. У евреев забрали документы и отпустили по домам, приказав принести ценные вещи, деньги, золото и часы. Когда евреи сдали то, что у них потребовали, их построли в колонну, отделили специалистов, а остальных погнали в сторону деревень Ставки и Малюты, где расстреляли(13). В феврале 1942 г. в Куренец прибыла команда под руководством шефа СД Вилейки Давида Эгофа (Казимир Соколовский, Петр Дроздовский, Петр Глитофт, Николай Близнюк, Николай Ярошевский и др.). Они потребовали сдать деньги, дорогие вещи, золото, часы и другие ценности. Не получив ничего, каратели расстреляли 120 евреев, среди которых были дети в возрасте от 1 до 10 лет (14).
В июле 1942 г. комиссар Глубокского округа сообщал, что местное население настолько "жадно к еврейскому хламу", что обеспечить правильную распродажу даже с привлечением всех имеющихся в распоряжении его сил невозможно. Полиция брала под охрану движимое имущество, оставшееся после ликвидации евреев. Непригодные вещи отправили в стирку в еврейские прачечные, а затем в ремонт в портняжные мастерские и в последующую продажу (15).
После ликвидации гетто проходил организованный и неорганизованный грабеж. Белорусы и русские через родных, служивших у немцев, заранее узнавали о намечавшейся акции и ожидали, когда можно будет присвоить имущество соседей. Крестьяне из окрестных деревень дежурили в прилегающих к гетто кварталах. Сначала всё, что представляло интерес забирали немцы и полицейские, затем оцепление снималось и в район гетто врывалась толпа. Забирали и увозили вещи и съестные припасы. Растаскивали мебель, выламывали и уносили из домов всё, что могло пригодится -- двери, рамы, окна. Если дом был деревянный, его, зачастую, разбирали по бревнам. После этого кварталы, где еще недавно жили еврейские семьи, представляли собой одни скелеты зданий. Расхищение имущества сопровождалось издевательствами. В Ошмянах нацисты надели Абраму Матуку (60 лет) на шею хомут с колокольчиками и заставили бегать и петь. За стариком ехала машина с награбленными вещами. При дележе добычи возникали ссоры и драки. В Дуниловичах после акции еврейское имущество свозили на склад бывшего райпотребсоюза (районного отделения Союза потребительской кооперации -- Л. С.). При этом "местных злодеев", подравшихся из-за него в кровь, разнимали немецкие жандармы (16).
В Климовичах Могилевской области после акции 6 ноября 1941 г. Фаина Маневич смогла спрятаться, а потом прибежала к себе домой на Социалистическую улицу и увидела соседку Надю Забело, которая забирала их вещи. Та обмерла от удивления -- ведь евреев уже должны были расстрелять. Фаина говорит: "Надя, бери, всё твоё, отдай только шерстяной платок -- может в лесу ночевать придется". Та отдала, а сама -- в полицию, но Маневич успела убежать через сад и огород. В Климовичах не все были такими нетерпеливыми, ведь скоро еврейское добро можно было полчить "законным" путем. После общего расстрела немцы все имущество евреев собрали в "магазин", в котором люди "душились" в четыре очереди. В этом магазине раздвали бесплатно(17). В Вилейке после расстрела евреев 7 ноября 1942 г. полицейские пришли в гетто, где они делили вещи и обменивали у прохожих на самогон (18). В Воложине зимой 1943 г. полицейские Нехай, Журкевич и Кашкевич запрягли лошадей и под предлогом уборки трупов после ликвидации гетто грабили еврейское имущество. Они заходили в дома, обыскивали тела погибших, выламывали зубные коронки из золота и платины, искали ценные вещи, деньги и часы. Снимали с убитых обувь и одежду, отвозили и складывали у себя дома (19). Тех, кто пытался присвоить еврейские ценности тайно, не щадили. В Куренце летом 1942 г. полицейский Шарангович поссорился с товарищами, которые донесли в гестапо, обвинив в отказе сдать немцам еврейское вещи. При обыске у Шаранговича обнаружили большое количество одежды, 40 пар сапог, золотые вещи и расстреляли за "саботаж" (20).
Нет ничего в Сборнике и об отношении неевреев к принудительным контрибуциям нацистов, которые регулярно проводились под страхом расстрела заложников и других наказаний вплоть до ликвидации гетто. Партизаны, поддерживавшие связь с местными жителями, обвиняли евреев, бежавших в лес, чтобы участвовать в вооруженной борьбе: "Своё золото вы отдали немцам, а теперь пришли к нам, чтобы спасти свою шкуру?" На почве такой предвзятости нередко возникали обвинения евреев в сотрудничестве с нацистами (21).
Остается неясным какими принципами руководствовались составители при отборе документов. Полностью отсутствует отношение немецкой военной и гражданской администрации к ценностям, личной собственности и имуществу белорусов, русских, украинцев, которые также подлежали конфискации. Возникают противоречия при анализе списков ЧГК лиц, у которых оккупационные власти изымали ценности. Они включают имя, фамилию и отчество 2 тыс. 571 свидетеля, подробный домашний адрес, перечисление конфискованных вещей с указанием стоимости в рублях и архивный источник. Сразу после освобождения во все области, районы, сельские Советы и населенные пункты республики были разосланы бланки актов, в которых по пунктам перечислялись вопросы о материальных потерях. Специально требовалось указать количество изъятых золотых и серебряных вещей. Опрашивалось все население. На основании индивиду-альных актов составлялись сводные по районам и областям, республике в целом. По административно-территориальному делению на сентябрь 1944 г. Белорусская ССР состояла из 12 областей: Барановичская, Бобруйская, Брестская, Гомельская, Гродненская, Витебская, Минская, Молодечненская, Могилевская, Пинская, Полесская, Полоцкая. В Сборнике представлены сведения по пяти из них -- Барановичской, Бобруйской, Брестской, Витебской и Могилевской с оговоркой, что по другим областям индивидуальных актов в архивах Республики Беларусь не было обнаружено.
Большинство документов в Сборнике посвящено изъятию еврейского имущества, в то же время еврейские имена и фамилии в представленных списках ЧГК составляют абсолютное меньшинство: по Бобруйской области -- 7,1%, по Могилевской -- 2,8%, по Барановичской -- 2,7%, по Брестской и 0,6% по Витебской -- по 2,4%. Этому может быть несколько объяснений. Идентифицировать в наши дни национальную принадлежность людей, указанных в списках трудно. Часть евреев взяла русские, белорусские, украинские, польские и др. имена и фамилии, чтобы выжить на оккупированной территории. Однако они не составляли большинство. Многие, скрывавшие происхождение при помощи фальшивых документов, были разоблачены. Списки составлялись со слов переживших оккупацию, среди которых евреи составили абсолютное меньшинство. По разным причинам, не все стремились сделать признания. Можно предположить, что при работе над Сборником составители не получили доступа ко всей информации, важная часть которой остается на закрытом хранении.
Но все это только начало, продолжением должно стать обнародование всех материальных потерь евреев. Справедливость процесса реституции общепризнана, но в Белоруссии отрицают свою часть вины за то, что случилось с евреями, где соучастниками преступлений нацистов было свыше 100 тыс. чел. В течение десятилетий власти Минска возражали против деятельности "Конференции по материальным претензиям евреев к Германии" (Claims Conference) (22) под тем предлогом, что компенсацию нужно выплачивать всем белорусам, пострадавшим на оккупированной территории. Опускалось из вида, что в соответствии с расовой доктриной нацистов поголовному уничтожению подлежали только евреи. Эта позиция была повторена делегацией республики на Международной конференции в Вашингтоне (30 ноября -- 3 декабря 1998 г.), о судьбе нацистского золота (23). Если Белоруссия претендует на равноправное участие в мировом сообществе, то ей придется пойти по этому пути. Означает ли появление настоящего Сборника изменение позиций властей в этом вопросе? Так или иначе, но первый шаг в этом направлении сделан.
Примечания:
1. Greg Bradsher and Stuart E.Eizenstat (compilers), U.S. and Allied Efforts to Recover and Restore Gold and Other Assets Stolen or Hidden by Germany During World War П: Finding Aid to Records at the National Archives at College Park, Departmen of State (Washington, DC, 1997); Marilyn Henry, The Restitution of Jewish Property in Central and Eastern Europe, American Jewish Committee (New York, 1997).
2. Преступления немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии, 1941--1944 гг. Сборник документов (Минск, 1963), с. 347--349.
3. Нацистское золото из Беларуси. Документы и материалы. Составители В.И. Адамушко, Г.Д. Кнатько, Н.А. Редкозубова, В.Д. Селеменев (Минск, 1998) -- 413 с.
4. Jewish Refugees from Poland in Belorussia, 1939 -- 1940. Documents. Introduced and annotated by Emanuel Ioffe and Viacheslav Selemenev, Jews in Eastern Europe, ╧ 1(32), 1997, pp. 45-60; Галина Кнатько, "Приговоренные к смерти". К 50-летию гибели Минского гетто, Народная газета, 19, 21, 22, 26 октября 1993 г.; Её же, "Минское гетто, июль 1941 г. -- октябрь 1943 г.", СтаронкЁ ваеннай гЁсторыЁ БеларусЁ. Вып. 2, (МЁнск, 1998), с. 171--190; В. Селеменев, "Документы Белорусского государственного архива о трагедии еврейского населения в годы второй мировой войны", Вестник еврейского университета в Москве ╧2(9), 1995 г., с. 128--134; В. Адамушко, Политические репрессии 1920--1950 гг. в Белоруссии (Минск, 1994). Его же, "Несправедливость ломает судьбы, но не уничтожает память", Евреи Беларуси. История и культура. Вып. 2, (Минск, 1998), с. 147--162.
5. Г. Кнатько. "Просим выдать нам одежду из оставшихся от жидов вещей", Европейское время ╧ 10, Ноябрь 1993 г.; Госархив Минской области, ф. 623, оп. 2, д. 1, л. 155; НАРБ, ф. 907, оп. 1, д. 11, лл. 161--165.
6. НАРБ, ф. 370, оп. 1, д. 483, л. 139.
7 Б. П. Шерман. Барановичское гетто. Колдычевский лагерь смерти (Барановичи, 1997), с. 7.
8. Г. Винница. Слово памяти (Орша, 1997 г.), с. 9.
9. Народная газета, 26--28 октября 1996 г.
10. НАРБ, ф. 370, оп. 1, д. 483, лл. 2--3.
11. Там же, ф. 4683, оп. 3, д. 960, лл. 179--184.
12. А. Рубин, "Страницы пережитого". В кн.: Мой путь в Израиль (Иерусалим, 1977), с. 83--93; Д. Романовский. "Холокост в Восточной Белоруссии и Северо-Западной России глазами неевреев", Вестник еврейского университета в Москве, ╧ 2 (9), 1995, с. 93--103; Его же, "Холокост глазами евреев -- его жертв: на примере Восточной Белоруссии и Северо-Западной России", Там же, ╧ 1(17), 1998 г., с. 84--119.
13. Yad Vashem Archive (YVA), М-33/1135.
14. Ibid., М-33/1141.
15. НАРБ, ф. 370, оп. 1, д. 483, лл. 29--30.
16. Там же, ф. 845, оп.1, д. 64, л. 35.
17. Jewish History and Literature: a Collection of Essays. Edited by Moshe S. Zhidovetsky. Vol.II, Part 2 (Rehovot, Israel, 1992), p. 869.
18. ГАРФ, ф. 7021, оп. 89, д. 3, лл. 6--39.
19. YVA, М-33/1136.
20. ГАРФ, ф. 8114, оп. 1, д. 964, л. 287.
21. Solomon M. Schwarz. The Jews in the Soviet Union Since the Beginning of World War П, 1939--1965 (New York, 1966), р. 122.
22. В 1952 г. в Люксембурге было подписано соглашение, по которому ФРГ обязалась выплачивать денежную компенсацию уцелевшим жертвам геноцида. Однако Советский Союз от участия в соглашении отказался. В феврале 1998 г. под давление Всемирного Еврейского Конгресса бундестаг Германии согласился на выплату компенсаций пострадавшим евреям бывшего СССР и стран Центральной Европы. В Минске отделение Claims Conference открылось в сентябре 1998 г. Процедура выдачи пособий длительная и занимает не менее двух лет с момента подачи завления -- Л. С.
23. На конференции в Вашингтоне обсуждали не только проблему золота, но и банковских счетов, произведений искусства, коммунальной собственности и других активов жертв нацистов. В ней приняли участие делегации из 44 стран и 13 общественных организаций. Делегацию Беларуси возглавлял В. Адамушко -- Л. С.
В течение десятилетий судьба личных сбережений и имущества граждан в бывшем Советском Союзе не обсуждалась. Мизерные сбережения свидетельствовали о низком жизненном уровне населения. В межвоенный период страна жила в режиме выживания. Экономическая и политическая обстановка не позволяли делать сбережения. Люди опасались, что сэкономленные средства будут объявлены нетрудовыми доходами. В восточной части Белоруссии средств производства лишили в 1917--1921 гг., а в западных областях экспроприацию проводили в 1939--1941 гг. Под строгий контроль поставили магазины по торговле с иностранцами, принимавшие валюту и драгоценности (торгсины), которые еще действовали в тридцатые годы. Всех, кто туда обращался, в НКВД брали на учет и заставляли расставаться с любыми сбережениями или мелкими предметами из драгоценных металлов, которые у них сохранились (обручальные кольца, серебряные и золотые цепочки, монеты, часы и пр.).
Проблема изъятия еврейской собственности и ценностей на оккупированной территории продолжает оставаться неизученной стороной Катастрофы(1). В Белоруссии прямой ущерб расхищенного и уничтоженного имущества составил 75 млрд. руб. в ценах 1941 г. или $15 млрд. Из этой суммы на долю потерь граждан, включая недвижимость, приходилось 23,6 млрд. руб. или $4,720 млрд.(2). После занятия немецкими войсками советских территорий всё имущество, принадлежавшее государству, профсоюзным, общественным организациям, кооперативам и оставшееся без хозяев, объявлялось собственностью Германии. Сохранилось много свидетельств очевидцев грабежа нацистов. В 1997 г. на международной конференции в Лондоне, посвященной судьбе еврейских ценностей, похищенных нацистами, эксперты определили его стоимость в $2 млрд. 200 млн. долл. В итоговых документах конференции, в работе которой приняли участие 42 страны и 11 международных организаций, был составлен список из 15 государств Европы, имеющих право претендовать на возврат еврейских ценностей. Евреи, пережившие Катастрофу, часто делились об этом в своих воспоминаниях. Однако до сих пор не хватало документальной базы.
В 1998 г. Государственный Комитет по архивам и делопроизводству Республики Беларусь и Национальный архив издали сборник документов и материалов, посвященный судьбе личных сбережений и имущества, изъятых в 1941--1944 гг. (3). Сделана попытка воссоздать картину политики грабежа мирного населения в годы оккупации. Несмотря на нейтральное название, речь идет о ценностях, изъятых именно у евреев. Авторы-составители не новички в еврейской теме. В последние годы они успели сделать важные публикации о судьбе евреев накануне и в годы Холокоста (4). Коллекция документов дает представление, как была организована система принудительного изъятия. Это распоряжения, постановления, предписания, инструкции, указы рейхскомиссариата Остланд, опекунского Управления и отделов Генерального округа Белоруссия об обращении с еврейским имуществом, сдаче его в имперскую кредитную кассу, учете и реализации собственности, золота, изделий из драгоценных металлов, порядке пересылки еврейских ценностей в Германию; отчеты, письма и другая информация немецких комиссаров и бургомистров об учете еврейского собственности и золота, ликвидации гетто, уничтожении людей и изъятии ценностей; выдержки из бесед работников Белорусского Штаба партизанского движения в Москве с борцами Сопротивления, советскими разведчиками, диверсантами, беженцами, местными жителями и бывшими узниками гетто о положении в оккупированном Минске и других городах и районах республики, отношении к евреям и их имуществу, а также материалы ЧГК СССР о расследовании немецких преступлений и понесенном ущербе, выдержки из протоколов допросов немецких военнопленных, полицейских и их соучастников из местного населения, а также стенограммы судебного процесса по делу о злодеяниях немецко-фашистких захватчиков, проведенному в Минске в 1946 г.
После занятия населенных пунктов всё имущество, принадлежавшее советскому государству и оставшееся без хозяев, объявлялось собственностью Германии. Полиция и служба безопасности регулярно сообщали об изъятии ценностей и конфискациях, проводимых оперативными группами. В октябре 1941 г. рейхскомиссар Остланд Генрих Лозе издал распоряжение о создании Управления для учета и сохранности конфискованного имущества. Операции с валютой и драгоценными металлами можно было проводить только имея специальное разрешение. Четкая граница проводилась между имуществом еврейского и нееврейского населения. Всё, что принадлежало евреям, немедленно объявлялось собственностью Рейха, тогда как местные жители обязывались до 15 января 1942 г. сделать заявление о наличии золота и благородных металлов в германскую кредитную кассу и продать их. Нарушителям валютного порядка грозило тюремное заключение, конфискация или штраф. Если виновный действовал "из упрямства" или имел место более "серьезный" случай, то ему мог быть вынесен смертный приговор.
Евреи не раз переживали в своей истории моменты, когда одним из мотивов преследований и расправ было стремление завладеть их имуществом. Комиссар Минского округа докладывал 22 июня 1942 г. опекунскому Управлению Генерального комиссариата Белоруссии о конфискации движимого еврейской собственности, уточняя, что мебель, живой инвентарь и сельхозмашины были изъяты жандармерией и проинвентаризированы, шубы и меха были проданы вермахту и гражданским учреждениям, а деньги оприходованы. Менее ценные предметы под расписку передали местной белорусской самопомощи (5). По свидетельству комиссара Минска Вильгельма Янецке, в июле 1942 г. после четырехдневного погрома в гетто (погибло около 8 тыс. чел.), было собрано несколько тысяч золотых и серебряных предметов, 600--700 часов, тысяча костюмов и т. д. Одеждой и ценностями было заполнено фойе Белорусского театра оперы и балета. Все это распределялось среди немцев и отправлялось в Германию. Ветхие и разрушающиеся дома евреев продали местному населению. Все поступления от распродажи еврейского имущества и удержания из зарплаты евреев были внесены в кассу Комиссариата. В сентябре 1942 г. гебитскомиссар Глубокского округа сообщал, что в его кредитной кассе на счету "еврейское имущество" имелось 358.032,35 рейхсмарок. В апреле 1943 г. при расстреле евреев в Сопоцкино, Коптеевка, Езеры, Жидомля и Гожа было отобрано ценностей на 4.874,12 рейхсмарок, а в мае 1943 г. после расстрела в Вертелишках и Берштах -- 808,32 рейхсмарки и т. д. (6).
Наладить учет конфискованного имущества часто было невозможно. Евреи не охотно сдавали деньги, золото и меха. Наличных было собрано меньше, чем предусматривалось. В гетто для того, чтобы "выкачать из евреев золото" (так в документе -- Л.С.) налагались контрибуции. В Барановичах 9 июля 1941 г.евреев обязали внести контрибуцию в 5 кг золота, 10 кг серебра и 1 млн. советских руб. Каждый должен был отдать обручальное кольцо, золотые и серебряные вещи, монеты. Были объявлены сборы хозяйственного и туалетного мыла, других вещей. Под угрозой расстрела заложников все было собрано(7). В Орше наложили контрибуцию в 250 тыс. руб., из которых 50 тыс. было собрано деньгами, а остальное ценностями, включая 2 тыс. предметов из серебра и золота(8). В сентябре 1941 г. собрать 11 кг золота и 1 млн. руб. обязали евреев Минска. Для того, чтобы стимулировать сдачу были взяты заложники и обещано 10 тонн картофеля (9). Однако установленные нормы были выполнены только на 70%. Тем не менее, к лету 1942 г. в Минске было сдано 5.875 золотых рублей, 9,978 кг различного рода золотых предметов, 112,676 кг серебряных монет, 36 кг польских злотых, а 351 кг различных предметов из серебра лежали на складе. В кассу генерального комиссара В. Кубе в Минске было переведено 169.908,47 немецких марок с подробными сопроводительными документами. В эту сумму не были включены золотые, серебряные предметы и польские злотые. По сообщению командующего полицией безопасности и СД, с мая по октябрь 1943 г. было заготовлено благородных металлов, драгоценных камней и иностранной валюты на сумму 333 тыс. 639,09 рейхсмарок (10).
Претензии на имущество евреев всегда были одним из мотивов антисемитизма. К сожалению, составители Сборника опустили проблему соучастия местного населения в грабеже еврейского собственности. Вместо этого, в предисловии сделан акцент на то, что нацисты преследовали неевреев, согласившихся взять на хранение ценности своих знакомых, родственников, соседей -- евреев. Публикуется циркуляр, который обязывал все местное население под угрозой наказания сообщать о имевшемся в его распоряжении еврейском имуществе. Сокрытие его могло повлечь репрессии, поэтому как только становилось известно, власти изымали его без особого труда. Бургомистр Борисовского района Станислав Станкевич докладывал 28 ноября 1942 г. хозяйственному Управлению тыла группы армий "Центр" об имуществе евреев, сданном в отделение государственного банка. Он перечислял еврейские вещи, сданные гражданами Васильевым и Мелешкевичем. Учитывали каждый грамм. Это были главным образом предметы домашнего обихода: золотые часы, модель золотых зубов с 4 коронками, мужское и женское обручальные кольца, серебряная пепельница, три рюмки, шесть ложек, два подстаканника, два царских и один советский полтинники, две польские монеты в 5 и 10 злотых, десять американских долларов. Иногда встречались исключения. В ноябре 1943 г. начальник жандармского участка в Гродно доносил, что под Малой Каплицей при аресте был расстрелян еврей, пытавшийся оказать сопротивление. Он имел при себе 3.350 рейхсмарок наличными деньгами, 162 русские царские золотые монеты достоинством по 10 руб., американские доллары и 3 карманных часов, всего на сумму 7.717,65 рейхсмарок (11).
В большинстве случаев еврейская собственность, ценности и золото попадали к белорусам и русским не столько в виде их передачи на хранение, сколько в виде платы за укрывательство, обмена на продукты питания, наконец, просто в результате грабежа(12). В Вилейке 12 июля 1941 г. немецкие власти через бургомистра Сапешко объявили, что все евреям-мужчины в возрасте от 15 до 60 лет должны собраться к 10 часам утра в синагоге по Школьному переулку. На их пути стоял строй солдат, которые избивали входивших в синагогу деревянными палками. У евреев забрали документы и отпустили по домам, приказав принести ценные вещи, деньги, золото и часы. Когда евреи сдали то, что у них потребовали, их построли в колонну, отделили специалистов, а остальных погнали в сторону деревень Ставки и Малюты, где расстреляли(13). В феврале 1942 г. в Куренец прибыла команда под руководством шефа СД Вилейки Давида Эгофа (Казимир Соколовский, Петр Дроздовский, Петр Глитофт, Николай Близнюк, Николай Ярошевский и др.). Они потребовали сдать деньги, дорогие вещи, золото, часы и другие ценности. Не получив ничего, каратели расстреляли 120 евреев, среди которых были дети в возрасте от 1 до 10 лет (14).
В июле 1942 г. комиссар Глубокского округа сообщал, что местное население настолько "жадно к еврейскому хламу", что обеспечить правильную распродажу даже с привлечением всех имеющихся в распоряжении его сил невозможно. Полиция брала под охрану движимое имущество, оставшееся после ликвидации евреев. Непригодные вещи отправили в стирку в еврейские прачечные, а затем в ремонт в портняжные мастерские и в последующую продажу (15).
После ликвидации гетто проходил организованный и неорганизованный грабеж. Белорусы и русские через родных, служивших у немцев, заранее узнавали о намечавшейся акции и ожидали, когда можно будет присвоить имущество соседей. Крестьяне из окрестных деревень дежурили в прилегающих к гетто кварталах. Сначала всё, что представляло интерес забирали немцы и полицейские, затем оцепление снималось и в район гетто врывалась толпа. Забирали и увозили вещи и съестные припасы. Растаскивали мебель, выламывали и уносили из домов всё, что могло пригодится -- двери, рамы, окна. Если дом был деревянный, его, зачастую, разбирали по бревнам. После этого кварталы, где еще недавно жили еврейские семьи, представляли собой одни скелеты зданий. Расхищение имущества сопровождалось издевательствами. В Ошмянах нацисты надели Абраму Матуку (60 лет) на шею хомут с колокольчиками и заставили бегать и петь. За стариком ехала машина с награбленными вещами. При дележе добычи возникали ссоры и драки. В Дуниловичах после акции еврейское имущество свозили на склад бывшего райпотребсоюза (районного отделения Союза потребительской кооперации -- Л. С.). При этом "местных злодеев", подравшихся из-за него в кровь, разнимали немецкие жандармы (16).
В Климовичах Могилевской области после акции 6 ноября 1941 г. Фаина Маневич смогла спрятаться, а потом прибежала к себе домой на Социалистическую улицу и увидела соседку Надю Забело, которая забирала их вещи. Та обмерла от удивления -- ведь евреев уже должны были расстрелять. Фаина говорит: "Надя, бери, всё твоё, отдай только шерстяной платок -- может в лесу ночевать придется". Та отдала, а сама -- в полицию, но Маневич успела убежать через сад и огород. В Климовичах не все были такими нетерпеливыми, ведь скоро еврейское добро можно было полчить "законным" путем. После общего расстрела немцы все имущество евреев собрали в "магазин", в котором люди "душились" в четыре очереди. В этом магазине раздвали бесплатно(17). В Вилейке после расстрела евреев 7 ноября 1942 г. полицейские пришли в гетто, где они делили вещи и обменивали у прохожих на самогон (18). В Воложине зимой 1943 г. полицейские Нехай, Журкевич и Кашкевич запрягли лошадей и под предлогом уборки трупов после ликвидации гетто грабили еврейское имущество. Они заходили в дома, обыскивали тела погибших, выламывали зубные коронки из золота и платины, искали ценные вещи, деньги и часы. Снимали с убитых обувь и одежду, отвозили и складывали у себя дома (19). Тех, кто пытался присвоить еврейские ценности тайно, не щадили. В Куренце летом 1942 г. полицейский Шарангович поссорился с товарищами, которые донесли в гестапо, обвинив в отказе сдать немцам еврейское вещи. При обыске у Шаранговича обнаружили большое количество одежды, 40 пар сапог, золотые вещи и расстреляли за "саботаж" (20).
Нет ничего в Сборнике и об отношении неевреев к принудительным контрибуциям нацистов, которые регулярно проводились под страхом расстрела заложников и других наказаний вплоть до ликвидации гетто. Партизаны, поддерживавшие связь с местными жителями, обвиняли евреев, бежавших в лес, чтобы участвовать в вооруженной борьбе: "Своё золото вы отдали немцам, а теперь пришли к нам, чтобы спасти свою шкуру?" На почве такой предвзятости нередко возникали обвинения евреев в сотрудничестве с нацистами (21).
Остается неясным какими принципами руководствовались составители при отборе документов. Полностью отсутствует отношение немецкой военной и гражданской администрации к ценностям, личной собственности и имуществу белорусов, русских, украинцев, которые также подлежали конфискации. Возникают противоречия при анализе списков ЧГК лиц, у которых оккупационные власти изымали ценности. Они включают имя, фамилию и отчество 2 тыс. 571 свидетеля, подробный домашний адрес, перечисление конфискованных вещей с указанием стоимости в рублях и архивный источник. Сразу после освобождения во все области, районы, сельские Советы и населенные пункты республики были разосланы бланки актов, в которых по пунктам перечислялись вопросы о материальных потерях. Специально требовалось указать количество изъятых золотых и серебряных вещей. Опрашивалось все население. На основании индивиду-альных актов составлялись сводные по районам и областям, республике в целом. По административно-территориальному делению на сентябрь 1944 г. Белорусская ССР состояла из 12 областей: Барановичская, Бобруйская, Брестская, Гомельская, Гродненская, Витебская, Минская, Молодечненская, Могилевская, Пинская, Полесская, Полоцкая. В Сборнике представлены сведения по пяти из них -- Барановичской, Бобруйской, Брестской, Витебской и Могилевской с оговоркой, что по другим областям индивидуальных актов в архивах Республики Беларусь не было обнаружено.
Большинство документов в Сборнике посвящено изъятию еврейского имущества, в то же время еврейские имена и фамилии в представленных списках ЧГК составляют абсолютное меньшинство: по Бобруйской области -- 7,1%, по Могилевской -- 2,8%, по Барановичской -- 2,7%, по Брестской и 0,6% по Витебской -- по 2,4%. Этому может быть несколько объяснений. Идентифицировать в наши дни национальную принадлежность людей, указанных в списках трудно. Часть евреев взяла русские, белорусские, украинские, польские и др. имена и фамилии, чтобы выжить на оккупированной территории. Однако они не составляли большинство. Многие, скрывавшие происхождение при помощи фальшивых документов, были разоблачены. Списки составлялись со слов переживших оккупацию, среди которых евреи составили абсолютное меньшинство. По разным причинам, не все стремились сделать признания. Можно предположить, что при работе над Сборником составители не получили доступа ко всей информации, важная часть которой остается на закрытом хранении.
Но все это только начало, продолжением должно стать обнародование всех материальных потерь евреев. Справедливость процесса реституции общепризнана, но в Белоруссии отрицают свою часть вины за то, что случилось с евреями, где соучастниками преступлений нацистов было свыше 100 тыс. чел. В течение десятилетий власти Минска возражали против деятельности "Конференции по материальным претензиям евреев к Германии" (Claims Conference) (22) под тем предлогом, что компенсацию нужно выплачивать всем белорусам, пострадавшим на оккупированной территории. Опускалось из вида, что в соответствии с расовой доктриной нацистов поголовному уничтожению подлежали только евреи. Эта позиция была повторена делегацией республики на Международной конференции в Вашингтоне (30 ноября -- 3 декабря 1998 г.), о судьбе нацистского золота (23). Если Белоруссия претендует на равноправное участие в мировом сообществе, то ей придется пойти по этому пути. Означает ли появление настоящего Сборника изменение позиций властей в этом вопросе? Так или иначе, но первый шаг в этом направлении сделан.
|
|
|
