|
|
Исер Харел "Исер-маленький" - 2-й директор Моссада
|
Даже противники Исера Харела говорили о нем:
- Этот выдающийся человек сделал для «Моссада» больше, чем кто-либо другой.
Действительно, при нем в «Моссаде» был единственный начальник – сам Харел. Все остальные были подчинены непосредственно ему. Преданность шефу была столь всепоглощающей, что для сотрудников он значил больше, чем сам по себе «Моссад». Собственно «Моссад» - это был Харел, а Харел – «Моссад». Разъединить их было невозможно.
Харел стал первым и единственным в Израиле обладателем титула «мемунех», то есть руководителем всего. Этот специальный титул премьер-министр Давид Бен-Гурион придумал для него в 1957 году. Ни парламент, ни кабинет министров никогда не утверждали такой титул, но премьера это не смущало.
Более десяти лет Харел фактически единолично руководил всеми разведывательными операциями. Ответственный только перед премьер-министром Давидом Бен-Гурионом, он являлся человеком номер два в Израиле.
Исер Харел (он же - Изя Гальперин) родился в царской России в Витебске в 1912 году. Он был младшим из четырех сыновей богатого еврейского коммерсанта.
Вообще-то, его отец Натан был одним из блестящих выпускников еврейской религиозной школы в Волошине (Польша). Предполагалось, что он станет раввином. Его мать – Иохевед Левина была младшей дочерью богатого владельца заводов по производству уксуса. Поэтому дедушка – Давид Левин сделал зятя управляющим на заводе в Витебске. Глубокие знания Талмуда и Библии в этих местах не слишком ценились.
В 1922 году вместе с родителями Изя переехал в Латвию. В 16 лет вступил в левую организацию сионистской ориентации «Ха-Шомер» («Молодая гвардия»). Затем убедил родителей, что ему надо учиться возделывать землю. Поэтому оставил школу перед выпускными экзаменами и, присоединившись к своим единомышленникам, таким же, как и он, юнцам, отправился на год работать на коллективную ферму под Ригой.
В январе 1930 года Изя Гальперин оказался в числе нескольких счастливцев, которых «Ха-Шомер» направила в киббуц в Палестину. Он был среди пионеров социализма, но быстро утратил интерес к нему.
Любопытная деталь - перед отъездом на «землю обетованную» он получил от местных сионистов револьвер и запас патронов. Все это он должен был передать еврейской подпольной армии «Хагана», которая отчаянно нуждалась в оружии. Уже тогда проявились его способности к подпольной работе: он сумел пронести револьвер через английскую таможню, отличавшуюся особо строгим досмотром. Таможенники не заподозрили в щуплом пареньке контрабандиста.
Свою жизнь в Палестине Исер Харел начал в киббуце (сельскохозяйственное поселение), неподалеку от Тель-Авива. Он трудился на апельсиновых плантациях. Причем, так усердно, что заработал себе кличку «Стахановец». По аналогии с шахтером Алексеем Стахановым, чье имя стало синонимом высокой производительности труда. Он отвлекался от этого занятия только для того, чтобы поухаживать за молоденькой девушкой из Польши по имени Ривка, на которой, к удивлению киббуцников, он затем женился. В отличие от Исера, она была веселой и энергичной, любила петь и танцевать.
Будущий шеф «Моссада» быстро освоил иврит, но так и не смог избавиться от русского акцента.
В 1935-м году после бурной ссоры (первой из тех, которые преследовали его на протяжении всей жизни) с членами киббуца Харел и Ривка были вынуждены покинуть его. Они переехали в Тель-Авив, где построили дом.
Вскоре Исер вступил в подпольную еврейскую армию «Хагану» («Оборона»). Он хорошо справлялся со своими служебными обязанностями и быстро продвигался по службе.
Когда началась Вторая мировая война, Исер решил пойти добровольцем в британскую армию. Однако служить ему не довелось. Руководители «Хаганы» направили его в спецшколу. После непродолжительной подготовки ему поручили следить за подозрительным немцем, которого считали нацистским шпионом. Исер отнесся к заданию с полной серьезностью. Он даже сумел проникнуть к немцу в дом и обнаружил в подвале печатный станок, набор чернил и стопки свежеотпечатанных денег. «Шпион» оказался… фальшивомонетчиком.
Через несколько месяцев в одно из подразделений ШАЙ понадобился сотрудник. Тогда эту организацию возглавлял Израиль Амир (в прошлом – Зовлоцкий). К подчиненным он предъявлял очень высокие требования. Ему нужен был человек, который бы тщательно оценивал и отбирал поступавшую информацию. Он определил Харела на должность секретаря Еврейского дивизиона ШАЙ, который в то время считался наименее важным и наименее престижным из подразделений «Хаганы». В его обязанности входила слежка за евреями в Палестине.
Харел добился успеха не сразу. Ему недоставало образования и известного лоска, которые отличали большинство его коллег из ШАЙ. Однако к 1944 году, когда он возглавил Еврейский дивизион, у него уже накопился огромный опыт.
В 1947 году Еврейский дивизион был переименован в Управление внутренних дел. Опыт Харела, его картотека – это и было то, что требовалось для создания организации, ведающей вопросами внутренней безопасности. Он и возглавил новое ведомство.
Именно в это время он получил прозвище – «Исер- маленький». Формально для такого прозвища являлся его рост – всего 155 сантиметров. Но главной причиной было все-таки то, что его необходимо было отличать от другого Исера – Беери, который был гораздо выше Хареля.
«Исер-маленький» был назначен руководителем второй по значимости спецслужбы – «Шин-Бет», которая занималась обеспечением внутренней безопасности. Он с большим усердием приступил к новой работе. Но он был слишком горд, самонадеян и амбициозен, чтобы удовлетвориться этой должностью. Почти одновременно с затеянной премьер-министром Давидом Бен-Гурионом реорганизацией спецслужб Израиля «Исер-маленький» начал предпринимать шаги для установления своего контроля над ними. И его усилия увенчались успехом.
19 сентября 1952 года Реувен Шилоах подал в отставку.
Через час Бен-Гурион позвонил Харелу:
- Я хочу поручить вам руководство «Мосадом».
Спустя несколько дней он был утвержден в должности руководителя. Он начал с полной реорганизации вверенного ему ведомства и вскоре занял ведущее положение в системе израильской разведки. А «Моссад» был признан одной из лучших спецслужб в мире.
Любопытно, но, когда Харел принял на себя руководство «Моссадом», вся организация размещалась в трех комнатах, и насчитывала 12 человек. Касса спецслужбы была пуста. Не удивительно, что он сразу же поспешил встретиться с Бен-Гурионом.
- Господин, премьер-министр! – сказал Харел. – Существует мнение, что государству Израиль политическая разведка не нужна, что вся разведывательная деятельность должна быть сосредоточена в руках военных. Я считаю такое мнение ошибочным. Если «Моссад» оставить в нынешнем состоянии, то есть без средств к существованию, вся его деятельность станет источником неприятностей и унижения страны.
В тот же день бюджет ведомства Харела был увеличен в десть раз. Ему также были выделены средства на увеличение штата.
Новый директор создал спецшколу по подготовке агентов, и установил для своих сотрудников исключительно высокие профессиональные стандарты. Те, кто им не соответствовал, должны были искать другую работу.
Кроме профессиональных, Харел установил в израильской разведке и моральные стандарты, существующие и поныне. Люди жестокие, супермены, «кайфующие» от запаха крови, палачи и садисты всех мастей, - ему были не нужны. Он был гением разведки, и принцип отбора людей у него тоже был гениальным.
- Мне нужны люди, - говорил он, - испытывающие отвращение к убийству, но которых, тем не менее, можно научить убивать…
Один из сотрудников Харела охарактеризовал это так:
- Исер хотел, чтобы работу негодяев выполняли честные люди. И это он хорошо придумал. Упаси Боже Израиль, если работу негодяев, станут выполнять негодяи.
Харел своим внешним обликом плохо соответствовал представлениям о суперагенте. В то время, когда под его начало передали «Моссад», ему было 40 лет. Но выглядел он – на все 50. По одежде его можно было принять за банковского клерка.
В его кабинете стояли письменный стол, стул и кушетка. Это было все, никаких претензий. Он работал по восемнадцать часов в сутки и требовал того же от других. Сотрудники уважали и боялись его. По свидетельству соратников, когда Харел смотрел на собеседника, тот чувствовал себя в роли подсудимого. Тех, кого он недолюбливал, он просто выживал. О тех же, кого любил, заботился, как о родных детях.
Вообще при Хареле в «Моссаде» царила атмосфера, для которой даже трудно подобрать определение. Отношения между людьми были скорее дружескими, чем официальными. Среди людей, плохо знавших Харела, никто не подозревал, что он умеет создать подобную атмосферу, столь благоприятную для работы и столь редко встречающуюся. Но при этом в спорах Харел никому не давал пощады.
По своему интеллекту Харел не мог сравниться с Гуриелем, а Шилоаху уступал по своим творческим возможностям. Не во всякой ситуации он чувствовал себя хозяином положения. Во многих областях был просто невежествен, поскольку в его образовании были большие пробелы. Наконец, он был человеком с предрассудками. Но до сих пор все, кто с ним работал, продолжают испытывать к нему нечто вроде обожания и остаются его сторонниками.
И вот почему. Из-за специфики своей профессии израильский секретный агент вынужден вести замкнутый образ жизни. Ни с членами своей семьи, ни с друзьями он не вправе поделиться тем, что у него на душе. А потребность излить душу сильна у каждого.
Харел это прекрасно понимал. И старался быть для своих сотрудников отцом, другом, наставником и, разумеется, высшим авторитетом. Каждый мог придти к нему в любое время дня и ночи со своими проблемами. Сотрудники платили ему слепой преданностью.
Когда он принимал кого-то из них в своем спартанском кабинете и проникновенно говорил: «Слушай, старина, возникла проблема, и только ты можешь помочь…», то сотрудник готов был немедленно отправиться на задание, даже не простившись с женой и детьми.
Такая работа на основе личной преданности давала превосходные результаты, но имела и свои минусы. Сотрудники «Моссада» постепенно теряли творческий импульс. Обо всем думал, и все решал Харел. При таком положении дел «Моссад» стал отставать от требований времени. Харел, например, не признавал компьютерной революции. Когда с огромным трудом его убедили установить у себя в кабинете компьютер, он им почти не пользовался. Аналитического центра у него не было. Впрочем, он в нем и не нуждался.
Да, люди Харела блестяще проводили спецоперации, однако ни планов, ни четко разработанных задач на будущее у них в принципе не имелось. Сегодня они не знали, чем будут заниматься завтра.
От Харела пошли многие традиции «Моссада»: привычка к экономии, недоверие к современной технике и особенно патологическая секретность. О его любви к конспирации складывались легенды. Ходил даже анекдот, как однажды он, сев в такси, на вопрос водителя «Куда ехать?», ответил: «Это – секрет».
В течение многих лет соседи Харела не знали, чем он занимался. Догадываясь, что каким-то образом он связан с военным ведомством, они не могли и подумать, что «Исер-маленький» работает в разведке и занимает высокую должность. Его инкогнито раскрылось случайно, когда жена вывесила проветриться мундир подполковника (для Израиля это очень много, если учесть, что высшее воинское звание в израильской армии – генерал-лейтенант, который обычно носит начальник генерального штаба).
А вообще соседи жалели этого низкорослого лысого человека. Окружающие считали, что дома ему живется несладко. Кстати, известно, что командовать им могли только два человека – Бен-Гурион и жена Ривка, которой соседи дали прозвище «Амазонка».
Исер пользовался славой кристально честного человека, не замешанного в каких-либо скандалах. Преданный семьянин, он вел почти пуританский образ жизни. Когда он узнал, что его лучший сотрудник под благовидным предлогом провел с любовницей неделю на морском курорте, он немедленно уволил его. Харел презирал материальные блага, хотя распоряжался значительными средствами «Моссада» и не отчитывался ни перед кем. Даже перед правительством.
Однако, что означало слово «честный» применительно к их профессии? Ведь Харел учил своих сотрудников лгать, обманывать и даже убивать.
Харел не любил брать на работу женщин. Он понимал, что так или иначе, но они могут оказаться в ситуациях, когда придется прибегать к чисто женским приемам для достижения своих целей. Он просто был не способен вынуждать кого-либо так поступать.
Он также не любил легкомыслия в любой, даже безобидной форме. Он искренне считал, что ношение галстуков – признак декадентства, и отказывался иметь даже один. Но когда Харел поехал на встречу с главами правительств европейских стран, один из подчиненных купил ему галстук и научил завязывать его.
У него напрочь отсутствовало чувство юмора. Самое большое, что он мог позволить себе по этой части, сказать: «Из всех людей моих голубых глаз боятся только собаки и дети». Он был жестким начальником, но платил сторицей за верную службу и никогда не оставлял в беде своих сотрудников. Если кто-либо из его людей попадался, он прилагал максимум усилий, чтобы освободить его.
Любимыми увлечениями «Исера-маленького» были опера и детективы Агаты Кристи. Шпионские романы, за небольшим исключением, вызывали у него только чувство презрения.
В Израиле принято называть друг друга просто по имени. Харел пошел дальше, настаивая на том, что он «Исер» и для своего шофера, и для швейцара.
Ко времени начала войны за Суэц (1956 г.) авторитет Харела за границей был невероятно высок. Одна из его операций даже обеспечила ему место в первой пятерке разведывательных организаций мира.
Речь идет о добыче доклада Н. С. Хрущева ХХ-му съезду КПСС, в котором разоблачался культ личности И. В. Сталина. Шеф ЦРУ Ален Далес стремился, во что бы то ни стало, добыть полный текст доклада и опубликовать его. Началось настоящее состязание разведывательных служб Запада.
В СССР у Харела был глубоко законспирированный агент, имевший строгие инструкции. Он не мог принимать участие в каких-либо нелегальных операциях, чтобы не подвергать себя опасности разоблачения. Его берегли на случай, если бы вдруг возникла необходимость нелегальным путем вывезти из СССР выдающихся деятелей, окажись евреи в опасности.
Харел понимал, что его агент вряд ли сможет найти в СССР что-нибудь недоступное ЦРУ. Однако доклад Хрущева представлялся ему настолько важным, что он дал указание агенту попытаться добыть его. Причем, агенту самому надлежало решить, в какой степени он может рисковать. Ему было предписано отказаться от задания, если окажется, что его собственная безопасность находится под угрозой.
Агент Харела сумел выполнить задание, опередив своих коллег из сильнейших международных разведок. Как удалось агенту «Моссада» выполнить это задание, до сих пор остается тайной. Причем, строго хранимой.
После того, как была установлена подлинность доклада Хрущева, Харел вылетел в Вашингтон. Цену за документ он запросил немалую: никаких денег, но официальное соглашение об обмене информацией. Даллес согласился без возражений.
4 июня 1956 года доклад Хрущева был опубликован в газете «Нью-Йорк таймс». Вскоре, в соответствие с достигнутым соглашением, практически все агенты ЦРУ на Ближнем Востоке наряду со своими основными заданиями стали работать на «Моссад».
А в Израиле успех Харела и дипломатические последствия этого успеха настолько упрочили его положение, что он стал, пожалуй, самым влиятельным человеком в государстве, который мог бы успешно соперничать с министрами.
По мнению соратников, Исер был прирожденным шпионом. В течение более десяти лет, когда он возглавлял спецслужбы Израиля, при его непосредственном участии была создана сильная разведывательная организация. Не ограничиваясь кабинетной работой, он часто руководил операциями прямо на месте, откровенно наслаждаясь тем, что делает.
Его имя зазвучало еще громче, благодаря поимке Рикардо Клемента – он же нацистский преступник Адольф Эйхман, доживавший свои дни в Аргентине. Палач номер один был захвачен людьми Харела 11 мая 1960 года в Буэнос-Айресе.
Вот один эпизод, проливающий яркий свет на моральный облик руководителя «Моссада». Харел прибыл в столицу Аргентины вместе с двенадцатью отобранными им людьми и лично руководил операцией. Он приказал своим сотрудникам в случае провала назвать аргентинским властям его имя, должность и адрес отеля, в котором он остановился. Видя изумление подчиненных, он пояснил: «Я сам разъясню аргентинским представителям побудительные мотивы наших действий. Я беру ответственность на себя за эти действия, полностью соответствующие закону нашей страны, принципам справедливости и человечности…»
Этого не потребовалось… Эйхман был схвачен прямо у своего дома и благополучно доставлен в Израиль. 31 мая 1962 года суд приговорил его к смертной казни. В тот же день он был повешен.
Любопытная деталь… Слухи о том, что 23 мая на заседании кнессета (израильский парламент) премьер-министр выступит с сенсационным сообщением, распространились мгновенно. К четырем часам, когда появился Бен-Гурион, зал уже был переполнен. Только немногие из присутствовавших обратили внимание на одно необычное обстоятельство: за несколько минут до начала заседания в кнессете появился Исер Харел и занял место среди министров.
Никогда до этого он не появлялся на публике столь демонстративно. Ни в одной газете никогда не печатались его портреты. А его имя всегда вычеркивалось цензорами из очерков корреспондентов. В тот день он вышел на авансцену с тем, чтобы (насколько позволяли обстоятельства) заявить о величайшем в своей жизни триумфе.
С тех пор никто в Израиле больше не называл Хареля «Исер-маленький».
Но в апреле 1963-го года из-за острейшего конфликта с Бен- Гурионом Исер Харел, всегда боготворивший премьер-министра, ушел в отставку. Что же произошло?
Втайне от шефа «Моссада» Бен-Гурион заключил секретное соглашение с канцлером ФРГ Аденауэром о том, что Германия выплатит Израилю крупные суммы в качестве компенсации за преступления нацистов, а также поставит Тель-Авиву большие партии современного оружия. Таким образом, ФРГ выступала главным поставщиком вооружения Израилю, в то время как «Моссад» разворачивал свою крупную кампанию террора (она получила название операция «Дамоклов меч») против немецких специалистов, помогавших Египту в осуществлении военной программы. Бен-Гурион был убежден, что реальная опасность Израилю не так серьезна, как ее пытался представить Харел.
Но даже если шеф «Моссада» был прав, направление писем и посылок, начиненных взрывчаткой, в адрес граждан ФРГ могло бы поставить под угрозу добрые отношения, которые с таким трудом удалось установить с Аденауэром. Бен-Гурион понимал, что в интересах страны нужно было делать все для улучшения, а не для осложнения отношений с ФРГ.
В конце марта 1963 года руководитель «Моссада» и премьер-министр обсуждали сложившееся положение. Они разговаривали в отеле на берегу Тивериадского озера, где Бен-Гурион находился на отдыхе. Глава правительства прямо поставил вопрос:
- Исер, Бонн помогает нам танками, вертолетами, кораблями и другими вооружениями. Развернутая тобой кампания террора вызывает недовольство немцев. Поэтому ты должен это немедленно остановить.
В то время шеф «Моссада» находился на вершине славы. Похищение Эйхмана было все еще в памяти соотечественников. Престиж его организации был очень высок. Харел также знал, что Бен-Гурион приближался к тому возрасту, когда уже пора думать о покое, и видел себя как наиболее подходящую кандидатуру в качестве его преемника. За годы работы он приобрел такой огромный опыт, что считал своим долгом выйти из тени и открыто противопоставить себя человеку, которому преданно служил больше десяти лет.
Несмотря на пожелание Бен-Гуриона, Харел приказал активизировать проведение террористических актов против немецких ученых. Через неделю после встречи на Тивериадском озере те же собеседники имели трудный разговор в кабинете премьер-министра.
- Я хочу лично посмотреть все документы, - сказал Бен-Гурион. – Я хочу сам убедиться в достоверности информации о немецких ученых и ракетах.
Это был первый случай, когда премьер-министр выразил сомнение в сделанных Харелом выводах. Более того, впервые поставил под сомнение мудрость и опыт шефа «Моссада». Харел был оскорблен до глубины души.
- Если вы мне не верите, - объявил он, - я готов подать в отставку.
Не сказав больше ни слова, он направился к двери.
После его ухода Бен-Гурион сказал своему помощнику:
- Этот солдат действительно уйдет…
На другой день на стол премьер-министра легло официальное прошение об отставке.
Вскоре правительство ФРГ разорвало соглашение о поставках оружия Израилю. Это вызвало волну упреков и обвинений в адрес правительства и дало возможность «Исеру-маленькому» торжествующе заявить:
- Я предупреждал, что немцам верить нельзя. Меня не послушали. Больше того, заставили прекратить проведение терактов против немецких ученых в Египте. Только потому, что ФРГ поставляла нам оружие. Теперь оно больше не поставляется.
Новый премьер-министр Леви Эшкол, испытывая постоянное давление со стороны агрессивно настроенного Харела, согласился вернуть его в разведку. Он назначил его своим «специальным советником по вопросам разведывательной деятельности». Эшкол, видимо, считал, что такое назначение является лучшим способом успокоить Харела.
Однако новый шеф «Моссада» Меир Амит совершенно справедливо увидел в этом шаге угрозу своему авторитету. Он понимал, что Исер не оставит его в покое до тех пор, пока вновь не поставит разведку под свой контроль.
В результате назначения Харела на новый пост руководство «Моссада» оказалось втянутым в сложную междоусобную борьбу, которая отнимала много времени. Поэтому вскоре Эшколу пришлось выбирать между старым и новым шефом. Он решил, что времена единоначалия в «Моссаде» закончились. Исер был освобожден со своего поста, а Меир Амит встал во главе этого ведомства.
Окончательно отвергнутый, Исер Харел навсегда ушел из разведки. Но его заслуги в деле превращения «Моссада» в прекрасно функционирующий разведывательный аппарат, как признают и друзья, и оппоненты, – огромны.
Он избирался депутатом кнессета, написал 12 книг. В настоящее время – пенсионер.
…Дома у Харела хранится фотография, которую он бережет как зеницу ока. В июне 1966 года супруга Бен-Гуриона Поля устроила у себя дома встречу бывших соратников – впервые после трех лет размолвки. Это был драматический момент встречи двух гигантов, сыгравших выдающуюся роль в становлении государства Израиль.
Они обнялись, и Харел заплакал, не скрывая слез. Бен-Гурион подарил ему фотографию, на обороте которой написал: «Исеру – защитнику чести и безопасности страны. Бен-Гурион».
|
Константин Капитонов Спецслужбы Израиля
|
|
