Обычаем гостеприимства, напоминавшим нравы диких, было так называемое "украшение ложа" рыцаря, являвшегося гостем в каком-нибудь замке. По поводу этого дикого обычая Lacorne de Saint-Palaye цитирует одну очень любопытную новеллу (Manuscript du roi № 7615, лист 210), где говорится об одной хозяйке замка, у которой гостил некий рыцарь и которая не хотела лечь спать до тех пор, пока не послала ему одну из своих дам разделить с ним ложе.
Епископ, аббат, барон и ленный владетель могли содержать у себя нечто вроде гарема на счет своих вассалов. Подобно тому как в настоящее время в кафешантанах, так прежде свидания с проститутками имели место около колодцев во дворах чудес ("Cours de miracles"), где они жили, или на улицах, где выставляли себя напоказ. Около такого колодца, служившего, впрочем, для всеобщего употребления, собиралось по вечерам много женщин с целью потолковать о своих любовных делах. Можно сосчитать все колодцы, игравшие роль в истории проституции, и в каждом городе можно было найти один колодец, на котором было бы легко доказать, что Putagium средних веков (франц. "puits", итал. "pozzo") было неразрывно связано с забытыми в настоящее время общественными колодцами.
Не требуется дальнейших доказательсгв того, что слова "putagium", "puteum" и "putaria" указывают на места сборищ проституток. Слово "putaria" употребляется в этом смысле в латинском языке итальянцев, на что указывает устав города Асти: "Si uxor alicujus civis Astensis olim aufugit pro putario cum aliquo". "Puteum" же более употреблялось в латинской поэзии, смешивавшей его с "putagium".
Слово "borde" употреблялось для обозначения отдельной хижины или ночного убежища, находившегося где-нибудь при дороге или у реки, вдали от города, в предместье его или даже в чистом поле.
В таких "hordes" и ютилась вначале проституция, подальше от надзора городской полиции и в безопасности от шумных скандалов. Жакде Витри следующим образом описывает проституцию в Университетском квартале Парижа около конца XII столетия. "В одном и том же доме, - пишет он, - живут в верхнем этаже профессора школ, а в нижнем - публичные женщины, торгующие своим телом. Ссоры между ними и их любовниками прерываются по временам учеными спорами и аргументами мужей науки".
Людовик IX был очень добродетельный монарх, но в то же время и очень наивный, потому что он мечтал искоренить в своем государстве проституцию. Закон его, изданный в 1254 году об изгнании всех распутных женщин из пределов Франции, не мог быть приведен в исполнение по той простой причине, что он противоречил природе вещей.
Вскоре стало ясно, что официальная, регламентированная законом проституция была менее вредна, нежели тайная, и явилось убеждение, что искоренить проституцию невозможно, что все репрессивные меры меняют только ее название и форму, служа в то же время для нее новым возбудительным средством.
В течение того недолгого времени, когда проституция принуждена была существовать тайно, все таверны превратились в дома терпимости, и, наоборот, последние сделались трактирами, когда они снова были восстановлены приказом того самого короля, который раньше их запретил. По мнению Деламара, именно во время этого, так сказать, междуцарствия признанной законом проституции, публичные женщины сга-ли называться различными позорными именами, указывавшими на их постыдное занятие.
В царствование Филиппа Августа получило распространение в народе слово "ribaud" (от "ribaldo" - "ribaldus") в смысле "безнравственный", "развратный".
Этим именем вначале обозначали без различия пола ту толпу, которая вращалась около королевской свиты и жила главным образом развратом, грабежом, игрой и милостыней. Эта толпа разрослась до чудовищных размеров во время крестовых походов, и нередко число обозных служителей или придворных слуг какого-нибудь отряда далеко превосходило число солдат в нем. Среди них находилась также масса женщин, скрывавших свое постыдное занятие просгитуцией под видом служения королю и его вассалам. Филипп Август решил воспользоваться для своих выгод этой толпой бездельников, и, вместо того чтобы стараться избавиться от нее путем угроз и наказаний, он придал ей известную организацию и постоянный порядок. Впоследствии из нее он сделал даже свою лейб-гвардию.
Одним из постановлений общины в Камбре следующим образом определены привилегии этого "roi des ribauds", этой шайки ("1е roi des ribauds"): "Вышеназванный "roi des ribauds" король получает от каждой женщины, совокупившейся с мужчиной, по пяти су за каждый раз, безразлично, живет ли она в городе или нет. Равным образом всякая женщина, которая поселится в городе и в первый раз подчиняется настоящим правилам, платит в его пользу два турецких су. Затем каждая женщина, которая переменит квартиру или вовсе оставит город, обязана уплатить ему двенадцать денье" и т. д.
В каждом публичном доме имелся такой "roi des ribauds", заботившийся о соблюдении в нем порядка и бывший карикатурой придворного "roi des ribauds".
|
