Третья теорема маркиза де Сада
Одна из возможностей разнообразить секс - эффекты обстановки. И как обычно, в поисках "верхних этажей" секса нам снова приходит на помощь маркиз де Сад, учитель того, "как поступать не нужно". Читая садовскую "Жульетту", мы видим, как много значит для садовского секса обстановка, как заботливо Сад ее обрисовывает: неприступный замок или монастырь, жерло вулкана или пустыня, океанские просторы и сибирские снега. И одновременно мы понимаем, как мало значит для садовского героя вся эта обстановка. Его интересует оргазм, все тот же оргазм, - и в снегах Сибири герой де Сада не видит Сибири, ему нужен снег, только снег, который сегодня он мог бы просто достать из холодильника, не вылезая из своей уютной парижской постели. Вся эта роскошь природы теряется для него, он ведет себя как безголовый американский турист.
Можно ли по-настоящему интегрировать в секс эффекты обстановки, чтобы из "просто обстановки" она превратилась в его необходимую составную часть? Сделав это, мы добавим сексу бесконечно много новых возможностей, - ровно столько, сколько существует этих "обстановок", созданных природой и человеком.
Здесь невольно приходит на ум японская чайная церемония. Банальный процесс чаепития в ней возводится на столь невероятную высоту, что само питье в этой церемонии уходит куда-то на второй план, а на первый план выходит сумма духовных феноменов, формальной связующей нитью которых оно является. На первый план выходит душевная атмосфера события, где существенную роль играет окружающий пейзаж. Тонкие нюансы пейзажа, какие-нибудь медно-золотистые листья осенних деревьев, рассыпанные по дорожкам парка. Или озаренный утренним солнцем склон горы Фудзи, чуть прикрытый туманной дымкой... И сразу становится ясно, что чайная церемония - это прообраз идеального секса. Человек, который постиг этот ритуал, поднимется и в сексе на столь же невероятную высоту. Это подсказывает нам модель экологичного секса, секса, который привносит единение с окружающим миром, который встраивает в сексуальное действо всю окружающую вселенную.
Рассмотрим западный вариант "секса на природе". Два человека, которые развлекаются на берегу реки, - река существует отдельно, небо отдельно, кусты отдельно, - и в этих кустах, такие же отделенные от всего остального (да, пожалуй, и друг от друга), резвятся двое человеческих животных. Закрыв глаза, включив кондиционер, чтобы создать иллюзию набегающего ветерка, и поставив кассету с соответствующими природными шумами (плеск волн и так далее), они могли бы с тем же успехом резвиться у себя дома.
Приближением к "японской" модели секса, построенной на принципах чайной церемонии, будет тот же самый пейзаж, но увиденный глазами художника. На полотне художника весь окружающий мир превращается в сцену, на которой разыгрывается эта любовь. Весь окружающий мир как бы вовлекается в сексуальную сцену: небо, трава, берег, река, пасущиеся невдалеке коровы, - все это сливается в едином экстазе, как бы в едином групповом акте. Секс превращается в центральную ось, вокруг которой строится этот пейзаж. Трава - это не просто трава, а "трава, которая шелестит вместе с нами", небо - не просто небо, а "старое небо, которое ностальгически любуется нами, то и дело погружаясь в воспоминания молодости", коровы, которые "делают вид, что ничего не замечают", сексуально озабоченная река, которая "тихо подкрадывается к берегу, чтобы заглянуть за куст", куст, который "сотрясениями своих жилистых веток тоже участвует в нашем экстазе".
И все это нужно воплотить не на безжизненном холсте, а в сексе и через секс. Нужно вовлечь все это в свой секс, нужно соблазнить природу на групповую оргию. Граница вещей колеблется и рвется, - в конце концов, внешний мир, в тех формах, к которым мы привыкли, - только иллюзия восприятия. Граница между вещами иллюзорна, воспринимая тихий шелест травы, мы сами на миг перевоплощаемся в эту траву. В сексе пространственная локализация на время исчезает, ты как бы растворяешься в теле партнера, - и в теле виртуальных партнеров: в реке, в кустах, в небе, в траве. Покрывало Майи на мгновение исчезает, и человек чувствует собственным телом это единство всего мироздания.
Природный пейзаж - только одна из бесчисленного множества обстановок, которые можно вовлечь в секс. Это можно проделать и с техногенным окружением: вместить в секс искореженный металл, вперемешку с человеческим мясом, - например так, как это описано Баллардом в его "Автокатастрофе". И все же экзотику приятнее искать в природных пейзажах.
Приятен бывает "секс во время грозы", когда экстаз наступает в блеске молний, - где-нибудь на крыше, под струями теплого летнего дождя, от которых почти не прикрывают поставленные рядом зонтики. Или еще - "секс под звездным небом", когда два человеческих существа переплетением своих тел образуют гравитационный полюс вселенной, вокруг которого обращаются планеты и созвездия, к которому они стремятся, на который обращены их взоры. По какому-то странному капризу судьбы эти двое оказываются именно в той точке, где лучики света от огромного множества разных далеких светил, разделенных миллионами световых лет, наконец-то сходятся вместе. Это способ заниматься сексом с удаленными звездами и галактиками, этот секс позволяет нам участвовать в переплетении мировых вихрей, подключаться к энергетическим потокам, питающим вселенную.
Не исключено, что такой секс может серьезно повлиять на вовлеченные в него природные объекты. На этот способ улучшать экологию обязательно должна обратить внимание "GreenPeace". Впрочем, если наш секс и не изменит судьбу галактик и звезд, то обратное влияние наверняка гораздо сильнее. В сексе рождаются дети - это верно и для такого космического секса, - и кто знает, к каким последствиям приведет запретная связь двух человеческих существ с какой-нибудь удаленной галактикой.
|
