Утром 28 июля наша колонна в положенное время вышла за ворота и направилась к месту работы. Но тут все увидели, что усиленные наряды гестаповцев и полицаев окружают гетто. Не хотелось думать о самом страшном.
Однако не успели мы пройти и ста метров, как по колонне пронесся шепот: в гетто погром. Многие рабочие колонны задержаны, их не выпустили, а успевших выйти заворачивают назад. Стали слышны выстрелы, крики, лай собак, зловещий рев машин. Наша колонна тем временем двигалась к месту работы, по непонятной случайности ее не вернули назад в гетто. Меня охватила тревога: там, в гетто, мама, Ниночка, Берточка. Что с ними? Смогут, успеют ли укрыться? Как на сей раз распорядится судьба? Я уже не раз расставалась с мамой, сестричками, но почему-то всегда верила и надеялась, что встретимся и будем вместе. Так и было. Пока судьба нас хранила. Но на сей раз страх и предчувствие беды не покидали меня. Я не увижу их больше, они не успеют укрыться, они погибнут.
Погром длился трое суток. Трое суток ада. Трое суток нас не пускали в гетто. Я уже не сомневалась, все мои погибли - так говорило мне сердце. На мгновение только вспыхивал трепетный лучик надежды: а вдруг? Но надежда сменялась отчаянием... Скорее бы в гетто, как мучительно это неведение... Скорее бы узнать всю правду, какой бы горькой она ни была.
Нас привели в гетто на четвертые сутки. Уцелевшие встречали у входа возвращающиеся колонны. Моей мамы, моих сестричек среди них не было...
|
