Как слушать речь на иврите, чтобы слышать, расслышать и запомнить?

Да очень просто! Точно так же, как на родном языке!

Ведь на родном языке каждый взрослый человек ежегодно вводит в свой лексикон сотни новых слов: названия улиц, магазинов, товаров, фамилии новых знакомых, слова из иврита, наконец! Легкость, с которой это происходит, напоминает успехи маленьких детей. Значит - быстрое, легкое и качественное запоминание новых слов все-таки возможно! Почему же при изучении иврита это не удается?

Одной фразой ответить невозможно. В этом вопросе нужно разбираться. Но потраченные усилия в дальнейшем позволяют многократно увеличить эффективность занятий ивритом, поэтому будем разбираться, итак:

Как именно мы поступаем при восприятии новых слов на родном языке и как – на иврите? Заметив разницу, можно будет решить, как ее лучше устранить.

Слово «у-шу» получило распространение в русском языке сравнительно недавно, большинство людей ввели его в свой лексикон уже будучи взрослыми. Как именно это произошло?

Возможно – так: вы услышали предложение: «Жители Тамбовской губернии очень полюбили «у-шу», комплекс упражнений, популярный в среде китайских крестьян...» В предложении, в контексте, в котором вы его впервые услышали, все остальные слова были не просто знакомыми, это были слова родного языка.

1. Вы мгновенно поняли общий смысл предложения, а внимание непроизвольно сфокусировалось на единственном раздражителе – незнакомом слове, таким образом вам удалось его расслышать. Ведь невозможно запомнить то, чего вы даже не восприняли. Так было соблюдено первое условие запоминания. (об условиях запоминания подробнее см. Могут ли взрослые учить так же легко, как дети)

2. Значение слова стало приблизительно понятно, поскольку вы достаточно точно поняли смысл предложения.

3. Предложение вызвало к жизни какой-то образ, картину или ощущение, как это бывает всегда, когда вы слышите предложение на родном языке и без каких-либо промежуточных операций понимаете его смысл, то есть перед внутренним взором проносится какая-то картина. Пусть даже проностится настолько быстро, что вы этого почти не замечаете, но если в сознании не звучат слова, значит – там действуют образы.

Например: «Зеленеющие рисовые чеки. (Понятно, что имеются в виду не платежные документы, а поля.) По щиколотку в воде работают китайские кули в синих сатиновых костюмах и круглых широкополых шляпах. (Кстати, в отношении слова «кули», даже если и не знали, вы тоже наверняка сразу поняли, что это не мешки, а китайские крестьяне.) И в их китайский обеденный перерыв они занимаются этим самым «у-шу», плавно водя руками и ногами из стороны в сторону.

Этот образ – авторский и навеян личным опытом, воспоминаниями и картинами из глубин собственной памяти. Он приведен только для примера. У вас скорее всего возникли иные ощущения, иные образы к этим словам. Возможно, вы как-то связали между собой у-шу и каратэ, произведя мысленное сравнение этих двух понятий, подумав о сходствах в них и подметив различия. Вы проявили к новым словам интерес, подобно тому, как ребенок проявляет интерес к новой игрушке. В обмен на интерес сознание дало установку на запоминание, начался поиск подходящей ассоциации, так как процесс осознания и запоминания всегда сопровождается формированием ассоциаций к запоминаемому материалу, иначе запоминание просто не происходит. В результате... вы запомнили!

Кстати, вы ведь еще помните, как называются рисовые поля и китайские крестьяне? И вам не понадобилось выписывать эти термины в тетрадку и несколько раз повторять, как попугай: «чеки – поля, чеки – поля, чеки – поля...» Более того, вам даже в голову не пришло так поступить! Это ведь нерационально до абсурда, не так ли?! Даже, если вы не очень крепко запомнили эти слова, не страшно, – встретите их еще раз или два и наверняка запомните на всю жизнь. А не встретите – значит они вам и не нужны вовсе.

Как же произошло запоминание? Вы, вероятно, и сами не заметили, потому что привычных учебных процедур не выполняли. Эти слова закрепились в памяти как-то незаметно, сами собой, без видимых усилий с вашей стороны. Можно так же усваивать всё, что захотите, и в первую очередь – слова и выражения на иврите!

Пока вы этого еще не умеете. И обычно при запоминании новых слов применяете наиболее привычные методы ассоциирования, хотя не всегда они – лучшие. Но в данном случае вы не имели возможности воспользоваться ни одним из таких методов: ни подобрать для слова точные определения, ни понять его грамматическую природу. Ведь не обратились же вы к китайско-русскому словарю, чтобы найти наилучший эквивалент искомому слову и с правилами словообразования в китайстком языке вы, вероятно, незнакомы. Единственные доступные ассоциации были предоставлены общим смыслом предложений, поэтому в отношении слова возникли приблизительные понятия, снабженные примером применения. В качестве ассоциаций к слову выступали эмоциональные образы, передающий его непосредственный смысл. В результате второе и третье условия запоминания по отношению к нему также оказались выполнеными.

В другой раз вы услышали то же слово в ином контексте; его значение для вас уточнилось, возник дополнительный образ, связанный с ним. И в результате – вы легко запомнили его! Слово вошло в ваш лексикон, вы отправили его в то же надежное хранилище, где в идеальном порядке, обеспечивающем легкий и мгновенный доступ, хранятся все слова родного языка. И запомнили не как точную формулу или однозначный термин, а как понятие, ощущение или визуальный образ. А способствовали эффективному запоминанию, но и наглядно показали, как правильно использовать его в речи, позволили включить в активный словарный запас и сразу же начать применять. При том, что вы даже не знаете его «точного» эквивалента на русском языке. И это вам совершенно не мешает!

Запомнить новое слово, слыша речь на родном языке, – легко. Даже если оно китайское. Некоторые слова на иврите тоже легко запоминаются. Но другие слова на иврите через ту же дверь, что ведет в кладовые долговременной памяти, заходить почему-то отказываются и идут в обход, чаще всего безнадежно застревая в пути.

И вот почему. Вы слышите новое для себя слово в ивритском контексте. В этом контексте часть слов вам знакома и, возможно, этого достаточно, чтобы понять смысл. Но большинство знакомых слов вы знаете нетвердо и вспоминаете не мгновенно. То есть вы «выхватываете» из речи знакомые слова, припоминаете их и только затем понимаете смысл. Даже если пауза на припоминание невелика, в этот момент все ваше внимание направлено вовнутрь, вы сосредоточенно вспоминаете, те слова, которые звучат в этот момент – новые для вас слова – проходят мимо ушей, вы их даже не слышите. Когда вы заучивали их, они не были прочно увязаны с яркими эмоциональными образами и поэтому, чтобы вспомнить их перевод или определить грамматическую форму, вам необходимо задуматься и только вслед за этим в сознании всплывает образ, приходит понимание.

Тех слов, которые произносятся в последующий момент, вы попросту не слышите!

Прежде, чем делать выводы об эффективности ее работы, память необходимо снабдить качественным, ясным материалом для запоминания. Ведь вряд ли вы стали бы обвинять фотоаппарат, если при сильном тумане фотографии получились бы размытыми.

Вы не сумеете расслышать незнакомые слова до тех пор, пока не активизируете и не доведете до автоматизма применение знаний, которые у вас уже имеются и не начнете узнавать знакомые слова мгновенно, так же, как понимаете слова родного языка.

Человеческий мозг не может делать два дела одновременно. С точки зрения физиологии, в соответствии с учением И. Павлова, процессы возбуждения, возникающие в одной области коры головного мозга, вызывают торможение в других областях. Замечали ли вы, что, слушая речь на иврите, вы вынуждены всё время переключаться в соответствии со схемой «послушать – подумать». В те моменты, когда ваше внимание сосредоточенно на вспоминании, вы пропускаете всё, что слышите «мимо ушей». Вам приходится постоянно отвлекаться от процесса восприятия на слух для обдумывания и припоминания. Воспринимать речь в нормальном, незамедленном темпе при этом физически невозможно.

Только после вы сможете выделить незнакомые слова из потока речи и сосредоточиться именно на них. И тогда первое условие запоминания будет соблюдено.

Но этого мало. Необходимо еще проследить за выполнением второго и третьего условий. А они чаще всего не выполняются. Даже в случае, если вам удалось расслышать новое слово, и, может быть, приблизительно уловить его смысл, даже тогда сознание предпочитает воспринять это слово привычным способом и требует точного перевода на родной язык или анализа его грамматики. Идя на поводу у собственных привычек, вы послушно исполняете это требование: услышав незнакомое слово, стремитесь найти его перевод или анализируете грамматическую структуру вместо того, чтобы задействовать фантазию и приложить усилия к созданию запоминающихся образных картин.

Вам доводилось общаться с подростками, давно живущими в Израиле, хорошо владеющими ивритом и знающими русский язык? Обычно на просьбу перевести слово с иврита они отвечают тем, что начинают приводить примеры применения этого слова, пускаются в пространные объяснения, жестикулируют, но подобрать точный эквивалент к слову не могут. Не потому, что не хотят помочь. И не потому, что затрудняются в одном из этих языков. Просто они этого эквивалента в глаза не видели. Они учили язык, основываясь не на двуязычном словаре, а на толковом, – точно так же, как вы – слово «у-шу». Дословным, однозначным переводом, они никогда не пользовались. Взрослые же зачастую подобным объяснением удовлетворяться не хотят – требуют однозначного перевода. Чтобы уж точно никакие ассоциации кроме двуязычной пары не возникли. И еще сердятся, когда им его не дают! Эмоции подключать, образные картины формировать – это ведь труд. Он, правда, позволяет запоминать сразу и на всю жизнь. Но для большинства взрослых людей это непривычно, следовательно – неудобно. Поэтому «непривычно» многие предпочитают понимать, как «неправильно».

Привычка воспринимать слова иностранного языка через перевод на родной и через использование правил словообразования, возникла давно, еще в школьном возрасте. Там за логический подход хорошие оценки ставили и даже гуманитарные науки через призму причинно-следственных связей воспринимать учили. А популярные тесты IQ, или, как их в Израиле называют, психотесты, определяющие, якобы, интеллектуальный коэффициент, на деле служат лишь проверкой логического мышления – очень важной, но далеко не единственной составляющей интеллекта. Эта привычка не исчезла за время перерыва в учебе. Наоборот, она подкреплялась при обучении на различных языковых курсах. В результате, видя новое слово, мы задаем себе вопрос: «А почему оно такое? Каким правилам грамматики оно подчиняеся?». Иврит – очень логичный язык. В нем на эти вопросы всегда есть ответ. Только ответ этот вспомнить и применить в темпе устной речи невозможно. Даже если упорно тренироваться.

В то же самое время способность к образному восприятию слов и выражений ничем не подкреплялась, а наоборот, подавлялась взрослой рассудительностью и скованностью. И в конце концов она перестала играть ощутимую роль в процессе восприятия и усвоения новой информации. В природе вообще всё, что не используется – постепенно атрофируется. И затем только ценой упорной регулярной тренировки развивается заново.

О том, как это делается, можно подробно прочитать в книге «Как не купить вчера прокисшего завтра молока, или Как, не имея способностей к языкам, заговорить на иврите свободно».

А учащихся курса «Иврит без правил» обучают этому, начиная с самых первых занятий.