|
|
Учи иврит, оле!
|
Я не умею давать советов. Я не знаю жизни. Я сам столько получил советов, что мог бы ими населить "корабль дураков", водоизмещением в нефтяной танкер. Я боюсь советов, как денежных долгов. А пуще я боюсь самих советующих, ибо их глаза в момент советодатия горят таким огнем, что непослушание мне кажется равносильным убийству. И, тем не менее я решусь дать один совет. Только один. И пусть меня проклянут все министры абсорбции, как бывшие в прошлом, так и будущие впредь; и пусть со мной перестанут здороваться некоторые знакомые; и пусть имя мое станет навеки бранным в устах свободолюбивого палестинского народа; и пусть... Итак:
— Олим, учите иврит! И не потому что на нем не разговаривал Ленин, а потому что. Дорогой мой оле, подойди к зеркалу и скажи себе:
— Израиль — моя последняя станция. Здесь меня похоронят, и здесь жить моим детям.
И пусть страшно тебе станет от этих слов, и тоска сдавит грудную клетку, и проклянешь ты всю жизнь свою горемычную, и пункт номер пять, как горб тебе доставшийся от рождения... но ничего не поделаешь, дорогой оле... это случилось... это — есть.
И не рассчитывай, что лет через пять укатишь в Штаты — ты там не нужен; и не строй фантастических планов возвращения в обновленную Россию — она со времен Ивана Калиты все обновляется; и не мечтай (уж если совсем ненавидеть Израиль), что случится с ним что-нибудь эдакое, и вывезут тебя в медово-кенгуриное царство, и подарят трактор и охотничье ружье... Нет, ненавидящий, не вывезут, — до последней капли крови будешь за него драться, а самое главное, знай, что ничего с ним не случится, ибо Израиль — навсегда! Правда, это мое частное мнение.
И поэтому — учи иврит!
Я знаю, что и ульпан ни к черту, и учителя соответствуют своей зарплате, и нет квартиры, и нет работы, и старая мать шипит: "А вот в нашей районной поликлинике..."
И именно поэтому — учи иврит!
Я знаю, как захватывающе интересно читать в русскоязычной прессе, что сказал Щаранский о будущей битве олим с израильским правительством, что потом сказал о Щаранском Либерман, что потом сказал о Либермане Михаил Гильбоа и что потом скажет обо всех них Иосиф из г. Бельцы, прибывший в Израиль два дня тому назад с братом Изей.
Учи иврит, оле!
Я знаю, что ты культурней среднестатистического израильтянина, но дело в том, что не он, а ты приехал в Израиль.
И поэтому — учи иврит, оле!
Я знаю, что Израилю позарез нужен русский театр.
Но ты учи иврит, оле!
Я знаю, что ты уже знаешь, что надо делать с арабами и с территориями.
Но все равно — учи иврит!
Помнишь, это гениальное из Пугачевой: "Делу — время, делу — время (не помню, два или три раза повторяется) — потехе час!"
Учи иврит, оле!
Это все врут, когда говорят, что иврит здесь — в воздухе, что им дышится, что он в каждом цветке, каждой солдатке. Оставь сие поэтам, оле. Иврит — в учебнике, словаре, тетради, ивритской газете, вывесках, рекламах, в твоих детях, наконец, которые действительно взяли его из воздуха. А ты уже не молод и от свалившегося на тебя туп, "как два большевика", как говаривал Эдуард Кузнецов. :
И поэтому — учи — иврит, оле!
Мудрецы утверждают, что из букв его создан мир. Не веришь?
Все равно, учи иврит, оле!
Подозревают, что на нем будет разговаривать Мессия. Ну, каково тебе в| этом случае придется? Начнешь гундосить:
— Видите ли, Мессия Моисеевич, ваши обвинения...
За одно это он тебе такую устроит райскую жизнь!..
Смотри, оле, учи иврит!
И не верь, что можно прожить без него. Просуществовать — можно. Проненавидеть — можно. Да всю жизнь писать истекающие ядом фельетоны в русскоязычные газеты, которых так много, что они будут печатать тебя. Несмотря на твою бездарность.
Учи иврит, оле!
И это неправда, что однажды утром ты почувствуешь, что знаешь его. Но действительно, однажды утром, позвякивая полутора шекелями в кармане, ты войдешь в роскошное туристическое агентство и поинтересуешься на иврите, сколько, скажем, стоит организованная поездка в США с непременным посещением Диснейленда тремя детьми и двумя взрослыми особами? И получишь ответ... и глубокомысленно задумаешься... и пообещаешь зайти завтра... и выйдешь из агентства почти счастливым, ибо ты понял все, до последнего слова... и это будет началом соучастия. Изучение языка — это немыслимый, не поддающийся никаким математическим описаниям процесс! Это — график, с бесконечной чередой пиков и минимумов; унылых, жирных прямых, параллельных оси абсцисс и безумных синусоид; пляшущих гипербол, и, наконец, той, рвущейся в небо прямой, которую не остановить, никаким саддамам хусейнам.
Учи иврит, оле!
И ты узнаешь, что мир состоит не только из олим и Министерства абсорбции, не только из партсобраний в России и кассет с Володей Высоцким.
Учи, иврит, оле!
Ибо даже высокий профессионализм плюс мычание равно нулю.
Ибо даже нормальный профессионализм плюс язык равно зарплате. А как она нежно звучит; на иврите — "маскорет". Ну сами сравните: зарплата — как пощечина; "маскорет" — как неназойливо ласковый шум огромного "супермаркета".
Учи иврит, оле!
И однажды, когда ты уже будешь работать, и жена твоя будет работать, и старая мать скажет, что "обеды здесь готовить — одно удовольствие", и ты окажешься в автобусе № 405, следующим по маршруту Тель-Авив — Иерусалим, с тобою случится, когда автобус вкатится в седловину Иудейских (или как их иногда называют — Иерусалимских) гор, что из глаз твоих, при виде гор этих, выкатится сентиментальная слеза, с которой и начнется твоя любовь к этой земле.
Учи иврит, оле!
И ты перестанешь быть оным.
|
М. Львовский http://www.ear-org.ru
|
|
