|
|
История гомосексуализма в России. М.Ю.Лермонтов и его "Голубые" стихи
|
Менее благожелательно, но явно с большим знанием дела о гомосексуальной любви писал М.Ю.Лермонтов в своих юнкерских стихотворениях. Эти произведения не включаются в полные собрания сочинений Лермонтова, но они неоднократно печатались в России и заграницей. Наиболее авторитетное издание появилось в американском периодическом альманахе "Russian Literature Triquarterly" (1976, № 14) со статьей У.Хопкинса. Написанное, когда Лермонтову было 20 лет и он учился в юнкерском училище, эти произведения рассматриваются как эротические или порнографические, в зависимости от точки зрения исследователя. Стилистически они представляют переходный момент от юношеской к более зрелой манере среднего периода творчества Лермонтова - настоящей поэтической зреслости он достигнет через три года, в стихотворении "На смерть поэта". Две из пяти вещей, опубликованных У.Хопкинсом, - "Тизенгаузену" (адресовано соученику лермонтова, павлу павловичу Тизенгаузену) и грубоватая "Ода нужнику" - имеют темой гомосексуальные сношения между юнкерами. Описаны эти встречи с такой конкретностью, что Лермонтов, если он в них и не участвовал, то должен хотя бы присутствовать и наблюдать. Вы можете прочитать их здесь. Среди друзей Лермонтова и его окружения также было немало геев.
Как и в Европе, гомосексуальные отношения шире всего были распространены в закрытых учебных заведениях — Пажеском корпусе, кадетских корпусах, юнкерских училищах, Училище Правоведения и т. д. Поскольку явление было массовым, воспитанники воспринимали его спокойно и весело, посвящая ему множество похабных шуточных стихотворений. Гомосексуальным приключениям целиком посвящена написанная от первого лица большая анонимная (приписываемая А. Ф. Шенину) поэма «Похождения пажа». Одно из его стихотворений см. тут. Лирического героя этой поэмы сразу же по поступлении в Пажеский корпус соблазнил старший товарищ, после этого он сам вошел во вкус, стал «давать» всем подряд, включая начальников, одеваться в женское платье и сделал благодаря этому блестящую карьеру. В поэме также подробно описаны эротические переживания, связанные с поркой. Все это сильно напоминает нравы и обычаи английских аристократических школ XIX в.
Попытки школьной или корпусной администрации пресекать «непотребство» успеха не имели. После очередного скандала с Шениным, который в 1846 г. был за педерастию отстранен от службы и выслан из Петербурга, в столице рассказывали, что «военный министр призвал Ростовцева и передал ему приказание Государя, чтобы строго преследовать педерастию в высших учебных заведениях, причем кн. Чернышев прибавил: «Яков Иванович, ведь это и на здоровье мальчиков вредно действует». — «Позвольте в том усомниться, ваша светлость, — отвечал Ростовцев, — откровенно вам доложу, что когда я был в Пажах, то у нас этим многие занимались; я был в паре с Траскиным (потом из вестный своим безобразием толстый генерал), а на наше здоровье не подействовало!» Князь Чернышев расхохотался».
По свидетельству Куприна, в закрытых мужских учебных заведениях и позже существовали «уродливые формы ухаживания (точь-в-точь как в женских институтах «обожание») за хорошенькими мальчиками, за «мазочками».
Хотя Н. Г. Помяловский в «Очерках бурсы» ничего не говорит о гомосексуальных связях между воспитанниками, они легко угадываются в напоминающих современную дедовщину отношениях второкурсных и первокурсников. Младший мальчик, обслуживающий Тавлю, называется «Катькой», подчеркивается, что он хорошенький, а однажды был разыгран даже обряд женитьбы Тавли на «Катьке». Такие игры не могли не иметь сексуальной окраски.
В юношеской среде эти отношения обычно воспринимались как игра и замена недоступных женщин; часто так оно и было в действительности. Для взрослых влечение к лицам собственного пола становилось проблемой, а для тех, кто не мог его принять, — трагедией.
Неосознанный, латентный гомоэротизм играл большую роль в жизни русских интеллектуалов. «Кажется, что удивительные и оригинальные творческие жизни Бакунина и Гоголя были в какой-то степени компенсацией их сексуального бессилия. В эгоцентрическом мире русского романтизма было вообще мало места для женщин. Одинокие размышления облегчались главным образом исключительно мужским товариществом в ложе или кружке. От Сковороды до Бакунина видны сильные, намеки на гомосексуальность, хотя, по-видимому, сублимированного, платонического сорта. Эта страсть выходит ближе к поверхности в склонности Иванова рисовать нагих мальчиков и находит свое философское выражение в модном убеждении, что духовное совершенство требует андрогинии или возвращения к первоначальному единству мужских и женских черт». Однако в каждом конкретном случае это выглядит по-разному.
Следует также отметить фигуру "кавалерист-девицы" Надежды Дуровой (1783-1866), которую по современной класификации, пожалуй, следует отнести к транссексуалам. Насильно выданная замуж за правительственного чиновника, она спустя 3 года покинула своего мужа и ребенка и, переодевшись в казачью военную форму, приняла участие в Отечественной войне 1812 года.
Как возникло слово "голубой"?
Одна из версий, объясняющая, почему прилагательное "голубой", стало существительным, определяющим половую ориентацию, зиждется на том основании, что гомосексуальность был в основном доступен только избранным, аристократическим слоям общества, тем, у кого в жилах текла голубая кровь.
Само понятие "голубая кровь" является калькой с французского выражения sang bleu, которое в свою очередь заимствовано у испанцев (sangre azul). Первоначально так называли себя аристократические семьи испанской провинции Кастилии, гордившиеся тем, что их предки никогда не вступали в браки с маврами и поэтому у них светлая кожа и вены голубоватого цвета.
По какой-то причине именно среди этих гордых идальго был особенно развит гомосексуальность...
Убедительных данных за справедливость такой этимологической гипотезы нет, но причины для ее существования имеются, хотя, по мнению известного сексопатолога И.Олейникова, термин "голубой" был введен в обиход американскими геями только в сороковых годах XX столетия.
Вернувшись домой после славной Отечественной войны 1812 года и последующего заграничного похода русской армии, молодые ветераны сделались грозой обеих столиц и множества губернских городов.
Кутежи, дуэли, бурные романы с замужними дамами и женатыми мужами стали привычным времяпрепровождением господ офицеров. Как и положено в победоносной армии, тон веселому безумству задавали гвардейцы и гусары, в числе которых оказалось до неприличия много будущих декабристов. В свою очередь многие очаровательные барышни и зрелые матроны, воодушевленные наплывом пылких поклонников, были готовы на все. Или, во всяком случае, на многое, кроме разве одного: объяснить, почему блестящие кавалергарды предпочитают ласкать друг друга, когда вокруг такое количество милых дам... Среди известных гомосексуалов золотого века русской культуры кавалергард князь А.Трубецкой, князь Петр Долгоруков, штаб-ротмистр лейб-гвардии Гусарского полка А. Зубов, обер-прокурор синода князь Л. Голицын, президент Академии наук С. Уваров, князь М. Дундуков-Корсаков. В этот список входит и убийца Пушкина Дантес со своим "приемным" отцом, голландским посланником бароном Геккерном.
"Голубые" стихи М.Ю.Лермонтова
К Т*** (Тизенгаузену)
Не води так томно оком,
Круглой жопкой не верти,
Сладострастьем и пороком
Своенравно не шути.
Не ходи к чужой постеле
И к своей не подпускай,
Ни шутя, ни в самом деле
Нежных рук не пожимай.
Знай, прелестный наш чухонец,
Юность долго не блестит!
Знай: когда рука господня
Разразится над тобой
Все, которых ты сегодня
Зришь у ног своих с мольбой,
Сладкой влагой поцелуя
Не уймут тоску твою,
Хоть тогда за кончик хуя
Ты бы отдал жизнь свою.
ОДА К НУЖНИКУ
О ты, вонючий храм неведомой богини!
К тебе мой глас... к тебе взываю из пустыни,
Где шумная толпа теснится столько дней
И где так мало я нашел еще людей.
Прими мой фимиам летучий и свободный,
Незрелый слабый цвет поэзии народной.
Ты покровитель наш, в святых стенах твоих
Я не боюсь врагов завистливых и злых,
Под сению твоей не причинит нам страха
Ни взор Михайлова, ни голос Шлиппенбаха
Едва от трапезы восстанут юнкера,
Хватают чубуки, бегут, кричат: пора!
Народ заботливо толпится за дверями.
Вот искры от кремня посыпались звездами,
Из рукава чубук уж выполз, как змея,
Гостеприимная отдушина твоя
Открылась бережно, огонь табак объемлет.
Приемная труба заветный дым приемлет.
Когда ж Ласковского приходит грозный глаз,
От поисков его ты вновь скрываешь нас,
И жопа белая красавца молодого
Является в тебе отважно без покрова.
Но вот над школою ложится мрак ночной,
Клерон уж совершил дозор обычный свой,
Давно у фортепьян не раздается Феня...
Последняя свеча на койке Беловеня
Угасла, и луна кидает бледный свет
На койки белые и лаковый паркет.
Вдруг шорох, слабый звук и легкие две тени
Скользят по каморе к твоей желанной сени,
Вошли... и в тишине раздался поцалуй,
Краснея поднялся, как тигр голодный, хуй,
Хватают за него нескромною рукою,
Прижав уста к устам, и слышно: "Будь со мною,
Я твой, о милый друг, прижмись ко мне сильней,
Я таю, я горю... " И пламенных речей
Не перечтешь. Но вот, подняв подол рубашки,
Один из них открыл атласный зад и ляжки,
И восхищенный хуй, как страстный сибарит,
Над пухлой жопою надулся и дрожит.
Уж сближились они... еще лишь миг единый...
Но занавес пора задернуть над картиной,
Пора, чтоб похвалу неумолимый рок
Не обратил бы мне в язвительный упрек.
РАЗЛУКА
(посвящено М.И.Сабурову)
Я виноват перед тобою,
Цены услуг твоих не знал.
Слезами горькими, тоскою
Я о прощеньи умолял,
Готов был, ставши на колени,
Проступком называть мечты:
Мои мучительные пени
Бессмысленно отвергнул ты.
Зачем так рано, так ужасно
Я должен был узнать людей
И счастьем жертвовать напрасно
Холодной гордости твоей?..
Свершилось! вечную разлуку
Трепеща вижу пред собой...
Ледяную встречаю руку
Моей пылающей рукой.
Желаю, чтоб воспоминанье
В чужих людях, в чужой стране
Не принесло тебе страданье
При сожаленье обо мне...
|
Wolfy
|
|
